За семью печатями
Шрифт:
Вышло наоборот: замечательный подарок сделал своим исследователям сам юбиляр.
В том году на Маркиной горе работала группа ленинградцев под руководством А.Н. Рогачева. Здесь, к югу от деревни, ведя обычную планомерную работу, они раскапывали место, где древние поселения налегли одно на другое в три этажа.
Многослойный памятник всегда особенно интересен: он позволяет уточнить календарь времени, всегда не до конца установленный, внести большую ясность в хронологию давних эпох. А Костенки именно такой многослойностью славятся — уж очень долго жил здесь древний человек.
Неподалеку от основного места работы сделали три пробных раскопа. Это необходимо: опытный археолог по внешнему виду местности видит, могут ли скрываться на этом холме, вон в той
Прежде чем поднимать тяжелую крышку земного сундука, необходимо, пробив в нем дырочку, заглянуть — не пуст ли он.
На стенке одного из раскопов, в четырех метрах глубины, наметанный глаз Рогачева углядел совсем маленькое, со спичечный коробок, цветное пятнышко, красный мазочек охры. Следы охры в земле всегда заставляют археолога, изучающего каменный век, насторожиться. Ее присутствие обещает либо жилище, либо погребение. Люди палеолита не считали возможным отпускать усопших на тот свет без запаса краски: кто знал, легко ли добыть ее в стране мертвых? Началось обычное волнение: что может скрываться за буровато-красным мазком?
Лопата и заступ отложены в сторону: в ход пошли кисточки. Миллиметр за миллиметром снимается со стенки покров праха. И вот характерные мелкие зубчики костного шва... Человеческий череп на нетронутой пятиметровой глубине. Это замечательно: под таким надежным укрытием кости могли сохраниться лучше, чем в других могилах! Что же нового откроет нам этот пока еще безвестный посланец прошлого?
А он, выйдя на свет из своего уединения, загадал археологам великую и сложную загадку.
Он лежал в могиле на ее густо покрытом охрой дне в обычной позе покой-ника тех времен: на боку, с подогнутыми ногами — так лежит безмятежно спящий или ребенок в утробе матери. Пожалуй, на этот раз скелет был сильнее скорчен, чем те, что попадались прежде: колени подтянуты к грудной клетке, кисти рук поднесены к самому рту; вероятно, тело перед погребением было крепко стянуто ремнями из звериных шкур. Не вполне обычным было и то, что отсутствовали какие бы то ни было предметы из тех, что клались обычно в могилу: ни кремневых ножей, ни украшений из бус.
Удивляло еще одно: совсем близко от места погребения были заметны следы домашнего очага. Это редкий случай: взрослых мертвецов не полагалось зарывать внутри жилищ.
Но главная странность заключалась вот в чем.
Какими были кроманьонцы, мы знаем хорошо: антропологи рисуют их нам как одну из самых красивых рас мира. Великаны, ростом до 190 сантиметров, великолепные бегуны на длинных ногах с высокими голенями, они обладали очень широкой грудью и на редкость могучими плечами. Берцовые кости ног были у них плоски и широки, вероятно, потому, что они большую часть жизни проводили на быстром бегу, гоняясь за добычей; отдыхая же от охоты, они обычно сидели на корточках и обрабатывали свои кремневые орудия. Таковы были кроманьонцы, таковы же были и их скелеты, находимые в погребениях палеолитических людей Европы.
А тут перед исследователями лежал костяк совершенно другого вида, костяк человека низкорослого, совсем иначе сложенного. Череп, кости лица — все было иным. Кто же он? Почему не похож на всех остальных? Почему и похоронен по какому-то другому обряду?
Загадку эту взялся разрешить известный ученый-скульптор Михаил Михайлович Герасимов. Он завладел костями и черепом и на долгое время закрылся с НИМИ в стенах своего московского кабинета. И вот из его рук вышел скульптурный портрет человека с маленькими глазами под тяжеловатым лбом, с крупным, закругленным носом из тех, которые по форме сравнивают с ятаганом. Если он и походил на кого-нибудь из современных людей, то уж никак не на европейца, а скорее на темнокожего жителя Африки.
Изучение
Итак, негроид? Негроид на Маркиной горе под Воронежем? Как попал он сюда? Неясно! И загадочность этого факта только усиливается, если знать, что примерно такие же скелеты уже находили в Европе, только не у нас, а в Италии.
В 1906 году в местности Гримальди у французской границы были открыты в «Гроте детей» скелеты юношей и пожилой женщины. По росту, по виду черепов, по многим особенностям строения костяка эти «гримальдийские люди» очень походили на человека, отрытого в Костенках. Ученые много судили и рядили о гримальдийцах. Одни считают их людьми особой первобытной расы, жившими в Европе задолго до кроманьонцев, бок о бок с более древними неандертальцами; другие видят в них нечто среднее между европейцами и неграми; третьи полагают, что среди кроманьонцев могли быть люди и такого необычного типа.
Советские антропологи думают, что в свое время существовали племена, кое в чем похожие на европейцев и в то же время напоминающие жителей тропиков. Европеоиды попадаются в Африке, негроиды — в Европе.
Споры эти еще далеко не разрешены и не закончены, а то, что похожий на гримальдийцев негроид жил и умер в свое время так далеко на севере, у среднего течения Дона, делает эти споры еще интереснее для археологов. Как попал сюда негроид? Почему его похоронили по обряду, очень похожему на обряд гримальдийцев? Как объяснить, что в Костенках рядом с кроманьонской культурой брезжат черты другой культуры, напоминающей далекую Африку? Создавалась ли она здесь, или была занесена с юга? Как шло заселение нашей страны, не оттуда ли, не с юга ли, следуя за отступающим льдом, явились сюда ее первые двуногие обитатели?
Мы этого не знаем. Но мы узнаем об этом со всей точностью. И сколько бы научных споров ни разгоралось над новым вестником из глубины времен, какие бы сражения ни разыгрывались в процессе разгадки тайны скелета негроида из Костенок XIV, можно сказать одно: с каждой такой находкой все ощутимее развеивается туман мифов, все ближе и ближе подходим мы к правильному решению вопроса.
ЧЕЛОВЕК И ЧЕРЕП
По стенкам выработанного раскопа в последний раз прошуршали, осыпаясь, ручейки подсохшего песка. На прочных веревках со всяческой осторожностью, с великой опаской люди подняли из вскрытой могильной ямы тщательно залитый воском или алебастром, превращенный в грузный «блок» скелет.
Двадцать с лишком тысяч лет почивал он здесь, никем не тревожимый, никем не зримый, под четырехметровой толщей земли. Мускулы, кожа, хрящи — все это распалось в первые годы тления. Волосы и шерсть звериных шкур держались дольше, потом не стало и их. Только рудая охра — символ жизни, живой крови, — которой когда-то обильно было посыпано тело, постепенно окрасила обнажившиеся кости.
Теперь могила опустела. Опять, как двести веков назад, в час погребения звезды заглядывают на ее дно, — но не те, совсем не те звезды! Сами созвездия переменили свой облик за этот чудовищный срок, так что же говорить об остальном мире?! Где воздух тех дней, насыщенный дикими запахами древности? Ветер уже не приносит с собой ни горького дыма горящих на костре мамонтовых костей, ни трубных голосов косматых гигантов. Все стало другим: даже козявки и гусеницы, падающие сегодня на дно ямы, не те, что падали когда-то... А люди хотят узнать, что тогда было! Кто расскажет им про это?