За широкой улыбкой
Шрифт:
– А вы какая-то его старая знакомая, да?
Облокотиться на боковушку дивана и учтиво прикрыть рот рукой, пряча ухмылку.
Пристальный, сверлящий, сводящий с ума взгляд ей в лицо:
– Да.
И опять строит вид, что занята, сверяет бумаги с экраном.
– Следующий раз вы, конечно, лучше позвоните... Чего ходить? Я уж вас и втисну, куда будет возможность.
Еще сильнее давлюсь смехом, замечая как явно и глупо она мне врет.
– Следующий раз...
– язвлю, - я лучше наряд
– В смысле?
– обомлела та, ошарашено выпучив на меня глаза.
Улыбаюсь.
– Душно, говорю, у вас. Придется, все-таки, прислушаться к вашему совету.
Встать и неспешно, отчасти показательно, снять куртку.
Оторопела та, даже вытянувшись, как гусь на параде, ошарашено пялясь на мои погоны.
– А... а, - несмело начала заикаться та, - так вы из милиции?
– живо вскочила с места.
– А чего сразу не сказали?
В момент обогнула стойку и замерла рядом со мной:
– Может, конфеты, печенье? Или еще что?
Ухмыляюсь неприкрытому подхалимству. Молчу.
Неожиданно шорох, шум в коридоре. Мужской и несколько женских голосов.
Первой осмеливается выскочить девушка.
– О! Борис Федорович, а у нас тут к Ерёмову пришли...
– немного помедлила, словно чего-то страшась, но договорила: - Из милиции.
Обмер (ловлю краем глаза: ведь та все еще загораживает мне путь):
– Ну и на**й посылай! Некогда мне сейчас ими заниматься! К Ефиму пусть прут! Зае**л уже этот Фирсов!
– Это не Фирсов, - испугано качает головой.
– А женщина...
– А? Даже так?
– удивился.
Прокашлялась я за ее спиной.
Торопливо отступает девушка в сторону.
Глаза расширились очередного "начальника":
– Тама-а-арочка!
– радостно взревел мой "знакомый", и лицо, на удивление, искренне просияло. Развел руки в стороны, несколько шагов навстречу.
Стою, улыбаюсь смущенно, наслаждаясь эпическим моментом. Глубокий вдох - и решаю окончательно раздавить "бывшего" врага, сбросив бомбу.
Хохочу язвительно:
– А тебе костюм больше идет, чем банное полотенце. Столько солидности, шарма.
Ухмыляется Боренька.
– Девочки, организуйте нам чаек, а ты, радость моя, пошли ко мне в кабинет.
Подчиняюсь.
Едва дверь захлопнулась, как выдал:
– Ну, сделала ты ее, сделала!
– Кого?
– оторопела я, резко обернувшись, взгляд в глаза. А щеки так и стали пылать предательским огнем, выдавая меня сполна.
– Ой, да ладно! Всё мы видим, всё мы знаем! Ну, любят нас наши девочки! Любят! И безмерно хотят. Потому и берегут, как могут. А уж тем более от таких, как ты, Балашова!
– От каких таких?
– удивилась я, сердце от волнения сильно сжалось. Попытка и дальше язвить: - При погонах?
– Ага, - подыгрывает.
– При погонах...
–
– Капитанского, - жестко, вполне серьезно, уязвленная такой идиотической шуткой, произнесла, гаркнула я.
Ухмыльнулся добро, виновато.
– Ладно, - шаг ближе, обнял за плечи и подал немного вперед, подначивая.
– Присаживайся, куда тебе будет удобно.
– Да я с Ерёмовым хотела поговорить. Обещал ждать с самого утра.
– Ох, Ерёма-Ерёма! Этот гад паршивый, наверно, еще дрыхнет: после вчерашнего никак не отойдет.
– Вчерашнего? Он что, колдырит теперь и по понедельникам?
Хохочет, удивленный такой моей реакцией:
– Не ругайся, мать!
– ухмыльнулся загадочно.
– Он не так часто и жухает! А вчера у него какой-то особенный повод был. Я бы даже сказал, настроение, отчего всем нам досталось: я сам только часа полтора, как с кровати сполз. Даже еще не завтракал. Составишь компанию?
Пожимаю плечами, пристыжено поджав губы.
Альтернатива "дошику", шутите? Нет! Что вы! Конечно, не хочу!
– Ну, если... Ерёмова неизвестно еще сколько ждать.
– А че меня ждать?
– вдруг резко распахнулась дверь. Влетает.
– Ты, Кузнецов, мне мою Балашову не тронь!
– смеется во весь рот. Шаги ближе. Внезапно обнял меня за плечи, прижал к себе.
– А то я быстро тебе твои бубенчики откручу!
Хохочут уже оба.
– А что?
– не отступает Борис.
– Как там в поговорке? Кто рано встает - тому Бог подает. Так что сам проср*л свое счастье.
– Я тебе про*ру, так про*ру, что ты у меня сейчас...
– резко отстраняется - и с напором идет на товарища (из-за чего тот сразу попятился, отступая). Замахнулся рукой, паясничая, мой герой: - Ух!
Ржет Кузнецов.
– Че, жрать хочешь? Потому выё*****шься?
Хохочет Григорий:
– Еще как! В желудке после вчерашнего - ад!
Шаги Бориса к столу. Живо нажал на кнопку селектора:
– Любаша, зайди к нам!
***
– Что, как тебе еда из ресторана домашней кухни?
– смеется, глядя на меня Борис.
– А то говорят, тебя в твоем отделении... совсем голодом заморили.
Удивленно вздернула я бровями (поражаясь такой осведомленности: какие еще детали моей нынешней жизни известны им?)
Проглотить кусок жаренной курицы и спешно облизаться. Язвлю в ответ:
– Это такой социальный эксперимент.
Хохочем оба: я и Боря. И снова шутки. И снова стеб.
А вот Еремов молчит. Серьезный такой. Сдержанный. Задумчивый. Жует себе тихо и наблюдает за мной, лишь редко, и то, нехотя, бросая на товарища взгляд, когда тот уж совсем выдает нечто возмутительное.