За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге
Шрифт:
Это было неожиданно, страшно, но понятно. Ночью, во время дождя, над сопками вылились миллионы бочек воды. Она скатилась в долину, и река, выйдя из берегов, залила не только тальники, но и тропинку, которая вела к людям.
Друзья в растерянности постояли на пригорке, поглазели по сторонам, а потом возвратились на валежину и, как лягушата на щепке, еще долго грелись, подставляя бока солнцу.
При дневном свете приютившая их поляна казалась больше, чем в сумерках. У самого края ее, огибая колоду, тянулось что-то похожее на
— Может, двинем по этой дороге? — предложил в конца концов Петька.
Коля сначала промолчал. Потом цыркнул сквозь зубы слюной и согласился. Да и как было не согласиться? Выбора ведь не оставалось.
Когда прошли с полкилометра и старая заросшая колея начала избираться на косогор, Петька уловил какой-то странный звук.
— Ну-ка, постой, Коля. Слышишь?
Коля прислушался, и в черных его глазах мелькнул огонек.
— Ух ты! Собаки! Честное слово, собаки! Грызутся, наверно. И тявкают.
— А может, не собаки? Другой какой зверь?
— Какой же еще?
— Да лисицы, например…
— Ага, говори! Я ж лисиц как облупленных знаю. Они и Кедровку кур воровать приходят. Лисицы лают не так — звонко, заливисто.
Лай прекратился я больше не повторялся. Не зная, что предпринять, путешественники оглянулись, и их глаза, будто по команде, остановились на старом мохнатом кедре. Вершина пристроившегося на косогоре дерева высоко поднималась над лесом и над долиной. Можно было подумать, что великана специально посадили тут для наблюдения за таежной мелюзгой.
Торопливо сбросив мешок и сандалии, Коля попробовал вскарабкаться по стволу. Раза два сорвался, расцарапал живот и руку, но до ветвей так и не добрался: они торчали высоко, а толстый ствол дерева был мокрый и скользкий.
Неудача заставила избрать кедр поскромнее. Он рос чуть ниже, был меньше, но имел своеобразную подпорку — тонкий и хилый стол другого кедра, поднимаясь от корней, дотягивался вершиной до нижних ветвей и вполне мог послужить верхолазу лестницей.
Осмотреть окрестности с дерева было тоже не просто. Коля долго шнырял между ветвями, искал место поудобнее. Но зато, когда нашел, чуть не свалился на землю от неожиданности.
— Ой, Петька! Да там же избушка!
— Ну-у! Какая еще избушка? — не поверил Петька.
— Да самая настоящая. С трубой и окнами.
— А люди есть?
— Людей нету. Одни собаки мотаются, да костер горит.
— Если костер, значит, есть и люди. А где избушка?
— Да где же ей быть? В том самом месте, где мы ночевали. Лезь сюда. Сам увидишь.
— Ой и врешь же ты! — снова усомнился Петька. — Мы ж там облазили все кусты.
— Ага! Так уж и все! — возразил
Нечего и говорить, как рады были путешественники. Шутка ли, в самом деле, после всего пережитого попасть сразу к людям?
Они уже шагали назад, как вдруг Петька дернул товарища за рукав.
— Постой. А что, если в избушке разбойники?
— Но-о! Какие еще разбойники?
— Да вчерашние. Те, что свистели.
Коля нерешительно почесал переносицу: должно быть, показалось, что Петька прав. Но над головой сияло солнце, в кустах щебетали птицы, и лес и горы выглядели так мирно, что ни о каких разбойниках не хотелось и думать.
— А, ерунда! — махнул мальчишка рукой. — Пошли!
О таежной избушке, ее странном хозяине и мирной трапезе на лужайке
Миновав место ночевки, а затем поросшую кустарником луговину, друзья уже через двадцать минут оказались у цели. Избушка, как Коля и говорил, стояла на лесной вырубке у крутого берега речки. Рядом с нею на деревянных столбах возвышался бревенчатый амбар, а чуть поодаль из земли торчало несколько длинных жердей, скрепленных вверху перекладинами.
Определять издали, есть ли хоть одна живая душа в домике, было невозможно. Во дворе же бродили только собаки да темнело что-то похожее на серый пень. Неожиданно этот пень шевельнулся, подпрыгнул и сам собой передвинулся в сторону.
— Да это ж мальчишка! — присмотревшись, воскликнул Коля. — Он разглядывает чего-то на земле, вот и прыгает, как лягуха.
Так оно я было. Странный обитатель таежной избушки приближения гостей как будто не замечал — скакал на корточках из стороны в сторону, взмахивал локтями и задержался на секунду лишь тогда, когда собаки бросились на пришельцев.
— Та! Та! — сразу же раздался над поляной звонкий повелительный окрик.
После этого всякий нормальный человек, по мнению Петьки, должен был бы подняться, окинуть незнакомцев взглядом и спросить, что им надо. Однако мальчишка, убедившись, что собаки успокоились и уже начали ловить в своих шубах блох, спокойно вернулся к прерванному занятию.
Озадаченные таким приемом беглецы стояли на дорожке и растерянно хлопали глазами.
Наконец хозяин, как бы нехотя, повернулся и встал во весь рост.
— Здравствуй, — не очень-то смело произнес Петька.
— Здравствуйте, — кивнул мальчишка. Ни удивления, ни особого интереса на его лице не отразилось по-прежнему. — Где старшие?
— Старшие? Какие еще старшие? — не понял Петька.
— Которыми вы пришли, — обходясь почему-то без предлога, уточнил мальчишка.
— Мы? Так мы ж без старших. Сами! В дупле ночевали. Вон там!
В черных глазах мальчишки мелькнуло что-то похожее на улыбку.
— Дупле? — снова проглатывая предлог, переспросил он.