За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге
Шрифт:
Ребята спросили, почему Лян поймал всего две рыбины.
— Да зачем больше?
— Ну, чтоб хватило на завтра, на послезавтра.
— Хо! — махнул рукой Лян. — Завтра придет — поймаем опять. Живую, как эта.
— А вдруг не поймаешь? Не каждый ведь раз удача.
— Каждый раз. Голова, руки есть — тайге голоду не помрешь.
— Ага, не помрешь! — продолжал упираться Петька. — Вот не попадись эти ленки да не будь у тебя крупы на кашу, что бы нам есть?
— Не знаю. Может, сома, может, рябчика.
— А если бы не добыли ни сома, ни рябчика? Тогда что?
— Тогда козла,
Выходило, что пищи в лесу хоть отбавляй. Надо только уметь ее взять да быть настоящим хозяином — не стрелять самок и молодых животных, не пугать зверей зря.
Назад, к избушке, Лян повел гостей не вдоль реки, как шли раньше, а звериной тропой по склону. Правда, при этом пришлось сделать солидный крюк, но мальчишки в накладе не остались. В глубокой ложбинке, полазив среди бурелома и камней, Лян показал им барсучью нору. В густых зарослях бузины разыскал птичье гнездо и спугнул колонка. По пути набрали ягод жимолости.
Не забыли беглецы и о своем деле, из-за которого оказались в тайге. В одном месте Петька подобрал кусочек цветного мрамора, в другом — тяжелый, будто налитый свинцом голыш. Коле попалась черная, похожая на стеклянную, галька, потом осколок какого-то странного камня.
Узнав, что мальчишки решили открыть залежи ископаемых, Лян взялся помогать им — сводил к ближайшей каменной осыпи, показал яму с глиной. Но по-настоящему камнями не заинтересовался.
— Охотнику они зачем? — сказал мальчишка. — Это городским да геологам нужно. Нашем поселке геологов целый отряд…
Возвратились с рыбалки уже в сумерки. Голодные и продрогшие, поскорее сварили уху, поели и полезли на нары. А как только оказались на нарах, откуда-то сразу навалился сон. Петька, правда, пробовал было противиться, хотел рассказать что-то Ляну, но не успел. За стеной, как и вчера, гулял ночной ветер, ревели и ухали звери, а он себе посвистывал носом и до утра даже не перевернулся с боку на бок.
О честолюбивых снах, вертолете и злосчастной звезде, под которой родились друзья
На следующее утро по плану, составленному и обсужденному заранее, беглецы под руководством Ляна должны были разыскать дорогу на пасеку, а потом перевалить через ближнюю сопку и заняться геологическими исследованиями. Однако этот план так планом и остался.
Под утро Петьке пригрезилось, будто он уже космонавт, Герой Советского Союза, и находится не где-нибудь в лесной избушке, а на настоящем большом космодроме. Над головой сияет солнце, справа и слева — бетонированные посадочные площадки, а сам Петр Степанович Луковкин похаживает вокруг корабля «Восход-300», примеривает космический шлем и только посвистывает: через час отправление на Юпитер! От такой картины радостно стало даже во сне. По потом тут же охватил и страх: вверху что-то зарычало, загудело, и в небе огромной птицей мелькнул звездолет. Машина сделала несколько кругов и ни с того ни с сего ринулась не к посадочной полосе, а прямо на корабль «Восход-3000». Вот она уже в какой-нибудь сотне метров. Еще секунда, миг — и все разлетится вдребезги!
Петька в ужасе закричал, рванулся и, шлепнувшись на землю… проснулся.
Никакого космодрома в
Вокруг творилось что-то странное и непонятное. Домишко дрожал, посуда на столе звякала. В раскрытую дверь вместе с ветром и пылью врывались какие-то щепки, клочки шерсти.
И вдруг, как по волшебству, все смолкло. Тишина такая, что стало больно ушам. А из-за порога в тишине голос Ляна:
— Вертолет! Приехал отец!
Петька в последние дни ко всяким сюрпризам и подвохам уже привык. Обвались небо или залей тайгу море, он, наверно, пожал бы только плечами и сказал, что так надо. Но тут… Он опрометью выскочил за дверь и замер от удивления. На поляне, в каких-нибудь тридцати метрах, стоял вертолет. Машина только что опустилась и еще покачивалась на амортизаторах. Винт ее медленно проворачивался, а освещенные солнцем стекла горели, как жар.
Дверь вертолета сразу же отворилась, и на землю полетели рулоны толя, связка оконных навесов, какие-то пакеты. Потом, придерживая большой ящик со стеклом, осторожно спустились пожилой удэге и молодой русский парень. Не торопясь сошел одетый в кожаную куртку пилот.
Отец Ляна прилетел не из удэгейского поселка, а прямо из города, где покупал строительные материалы и инструменты.
Лян помог перетащить в амбар груз, проводил всех в избушку, схватился за чайник. Петька же и Коля, пользуясь тем, что на них не обращают внимания, прилипли к вертолету. Да и как было не осмотреть это чудо техники? Как не потрогать тугие резиновые катки, обтянутый парусиной винт?
Еще больше удивительных вещей обнаружилось внутри машины. В помещении для пассажиров к стенам были прикреплены откидные сиденья, над ними блестели круглые, как пароходные иллюминаторы, окошки. На полу, накрытые брезентом, громоздились железные трубы, а рядом с ними на переборке горели красным какие-то цифры и стрелки. Коля хотел присесть, чтобы рассмотреть их поближе, но Петька дернул его за руку.
— Да брось ты картинки! Гляди вот! Видал?
Он стоял у кабины пилотов и от восхищения не решался перевести дух. Чего-чего только не было здесь! Горячие лучи утреннего солнца, свободно проходя сквозь стеклянный купол, ярко освещали кабину, дробились в никелированной оправе приборов, зайчиками дрожали на полу. Руки так и чесались потрогать разные кнопки и повертеть рычажки. Тут же, в кабине, было два пилотских кресла, и перед каждым на металлической тумбочке торчала похожая на мотоциклетную рукоятка.
— Руль! — догадался Петька. — Включил, повернул и… Попробуем, Коля? А? Ты тут, я — там.
Загоревшись, он шагнул вперед.
— Эй, эй! Мушкетер! Ты куда? Вертолет тебе примус, да?
Петька вздрогнул, втянул голову в плечи и повернулся.
— Да я ж… Да мы ж понарошку… Только подержаться за руль…
— За руль? — рядом с мальчишками вырос тот самый молодой парень, который помогал отцу Ляна таскать ящики. — А где он тут руль, по-твоему?
— Да вот же, — заторопился Петька. — Разве неправда? Разве не этой штукой управляют, когда вертолет летит?