За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге
Шрифт:
— Управляют-то, конечно, этой, — улыбнулся парень. — Да только рулем она никогда не называлась. Это шаг-газ.
— Как-как? Шаг-газ? А почему?
— Так уж назвали. Если летчик повернет ручку вверх, мотор прибавляет газу, а винт увеличивает шаг и быстрее тянет машину к небу.
Парень поднялся на ступеньку и прошел в кабину. Невысокий, худощавый и темноволосый, он выглядел бы совсем взрослым, если бы не глаза. В серых живых глазах ею светилось что-то озорное, веселое, пожалуй, такое же, как у вожатого
— Дядь! А дядь! А вы кто? Летчик! Командир экипажа, да?
— А то кто же? — многозначительно кивнул парень. — Только не командир, дружок, а бери выше — второй пилот, штурман и ответственный за загрузку. Один бог в трех лицах! Понял?
Петька даже подпрыгнул от радости.
— Ответственный за загрузку?! Значит, вы можете посадить нас в кабину и покатать? Да? Покатаете, дядя?
Парень отказал.
— Ну хоть три минутки. Хоть только поднимете да опустите, — клянчил Петька.
— Ага! Только строньте вертолет с места, — робко поддакивал Коля.
Уговоры не кончились бы, наверно, до вечера. Но штурман слушать не стал. Все так же посмеиваясь, он разыскал папиросы, закрыл кабину и без церемоний выпроводил дружков из машины.
— Вот так-то, мушкетеры. Хотите кататься — проситесь у дяди Егора. Только мы вам не извозчики, а вертолет не Савраска.
Огорченные мальчишки поплелись к избушке и устроились возле поленницы. А тут, как нарочно, подлил масла в огонь еще и Лян.
Приготовив завтрак и усадив всех за еду, он взял свою чашку и подсел к беглецам.
— Ну? Чего говорил вам Вася?
— Вася? Какой Вася?
— Да штурман же. Знакомый мой.
— А-а, тот? Да что ж, хвастал, что бог в трех лицах, а покатать не взял.
— Не взял? — Лян сочувственно помолчал, хлебнул из чашки и, будто между прочим, обронил: — А я сейчас полечу.
— Ой-ой! Ври больше! — поднял глаза Петька. — Куда это?
— Поселок. Домой. Мать требует.
— А зачем? Соскучилась, что ли?
— Не знаю. Говорит, новый костюм мерить.
Помолчали опять.
— А как же мы? — сказал Коля. — Хотели собирать камни, искать дорогу, теперь…
Лян почесал ногтем нос и задумался. Но ненадолго.
— Ничего, — сказал он. — Камни найдете сами, дорогу покажет отец. Хотите — можете даже ждать меня тут. Приеду назад понедельник.
— Как приедешь? Опять вертолетом?
— Ну да. Дядя Егор и Вася везут геологам наш поселок трубы. Видали? Завтра, послезавтра возить будут тоже. Потом вернутся. Я прилечу ними и буду жить тут самого сентября.
Выход из положения получался, конечно, хоть куда. Пожить в тайге со старым охотником, посмотреть, как он выслеживает зверя, — разве это не интересно? Однако, услышав о геологах и о том, что вертолет
— Ой, Лян! — схватил он мальчишку за руку. — У вас же там геологи! А у нас с Колей камни. Видал, сколько набрали? Что, если в коллекцию попало что-нибудь важное? А?
— Может, попало, — согласился Лян. — Так что ж?
— Как — что? Разве ты не понимаешь? Нам же позарез нужно повидать знающего человека, показать ему камни. Поговори с дядей Егором да Васей, попроси взять нас с собой.
— Ну, как же я? — заколебался маленький удэге. — Разве они послушают?
— Послушают! Послушают! — принялся уверять Петька. — Ты же — хозяин, зовешь нас в гости. А главное объясни: люди, мол, не на прогулку, а по государственному делу — открытие сделали!
Лян, наконец, решился: пошел в избушку, рассказал все отцу. Но и просьба старого охотника тоже не помогла. Пилот везти беглецов в удэгейский поселок наотрез отказался.
— Дядя ж Егор, знаете, какой? — оправдывался Лян. — Посторонних пассажиров, говорит, возить не стану.
— А про государственное дело ты ему объяснял? — напомнил Коля.
— Объяснял.
— И что же?
— Да что? Самое государственное дело, говорит, выпороть их.
О трубах с ногами, воздушном путешествии и еще одной неприятности
Завтрак закончили невесело. Напившись чаю и отодвинув кружку, Петька спросил:
— Ну что, Коля? Может, сходим на речку?
— А что там?
— Да ничего. Просто так. Посидим, подождем, пока улетит вертолет.
Река продолжала бурлить, хотя уже и не так сильно. У берега на гальке широкой полосой темнел осевший за ночь ил. Сидя у обрыва, Петька бросал в воду камешки и тяжело вздыхал:
— Эх, жизнь! Рядом такая машина, а ты гляди и не смей прокатиться. Разве дело?
Коля поддакивал, но скоро примолк.
— Ты чего? — заметил это Петька. — Живот заболел, что ли?
— Да нет. Я… я, знаешь, чего придумал? Что, если прокатиться тайком? Без разрешения?
— Ага! Как же прокатишься? Вертолет ведь не корабль с трюмами. Не спрячешься.
— А вот и спрячешься. Ты железные трубы да ящик на полу видал? Они чем накрыты? Брезентом. Залез под брезент и сиди, пока не пролетишь полдороги. Потом уже не выбросят. И назад не вернутся.
Петька с удивлением уставился на приятеля. Надо же! Маленький, щуплый, при чужих боится слово сказать, и как дойдет до опасности или до настоящего дела — ума да смелости не занимает.
Идея была, конечно, одобрена. Воспользовавшись тем, что взрослые еще чаевничали да курили, а Лян кормил собак, приятели вынесли из сеней вещички, подстерегли удобный момент и незаметно шмыгнули в машину.