За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге
Шрифт:
Петька, лежа на теплом шершавом стволе сваленной пихты, с удовольствием вдыхал запах жареного лука и смолистой хвои, жмурился и, вопреки обыкновению, не донимал никого ни вопросами, ни замечаниями. Только после того как рассказ был окончен, он пошевелился и негромко спросил:
— Маргарита Ивановна! А вы мне корешок не дадите? А?
Маргарита Ивановна перестала греметь посудой.
— Корешок? А зачем он тебе? — в вопросе было удивление.
Петька рассказал о болезни матери, об операции.
— Да-а, — задумчиво произнесли
Вот как здорово! Утром ты считал себя самым несчастным человеком, готов бил обозлятся на весь мир, а наступил вечер и сразу выяснилось, что день-то прошел лучше не надо. Еще бы! Вволю накататься на вертолете, побывать у лесорубов и возле серебряной скалы, а потом добыть еще и драгоценное лекарство для матери — разве это не настоящая удача?
Счастливый, Петька поблагодарил Маргариту Ивановну и вприпрыжку помчался к избушке за хлебом и табуретками.
О живом пулемете, уссурийских тиграх и сородичах Ляна
Как ни хмурился дядя Егор, как ни старался побыстрее отправить Петьку с Колей домой, это ему не удалось. Прямой дороги из Абрамовки в Кедровку, как и из леспромхоза, не было. А везти беглецов к себе и отправлять домой по железной дороге командир экипажа не хотел.
— Очень уж дальний крюк, — объяснил он Васе. — Да и опасно вывозить дружков на бойкое место: затеряются вовсе.
— Это как пить дать, — согласился штурман. — Отвезем к удэгейцам и баста. Оттуда бежать ведь некуда. А будем возвращаться — прихватим с собой.
Так они и сделали.
Вертолет снялся из Абрамовки и прилетел на место ранним утром, когда палаточный городок геологов как раз просыпался. На большой, изрытой канавами и уставленной машинами поляне пилотов и мальчишек встретили человек двадцать. Петька, схватив вещмешок, хотел уже нырнуть в толпу, чтобы поскорее разыскать специалиста и показать свои геологические находки, но Лян дернул его за руку:
— Чего спешишь? Убегут люди, да? Пойдем сначала поселок, поедим. Потом можно прийти опять.
Но так не получилось. Сразу после завтрака мать Ляна принесла к порогу тяпки и сказала, что надо окучить картошку. Сын спорить, конечно, не стал, и вся компания очутилась на огороде.
Какое-то время тяпали траву молча. Потом хозяин расхвастался.
— Вот! Видели, сколько картошки? Выкопаем — всю зиму есть хватит. А там капуста, помидоры, лук. Растет еще, знаете что? — он поманил друзей к дальней грядке и показал три или четыре кустика с кружевными листочками. — Арбуз! Поняли?
Коля потрогал растение и пожал плечами.
— Ну
Маленького удэге это обидело.
— Вас, вас! — передразнил он мальчишку. — Вы ж русские. Русские огороды сажали всегда, удэге нанаями — нет. Старики говорили: землю ковырять грех. А теперь вот картошку поселке сажают все. Лук тоже. Мы следующий год посадим даже баклажаны. Да!
— Лянсо-о-о! Ты где тут? — раздалось вдруг с улицы. За плетнем зашуршало, и между кольями просунулась черноволосая девчоночья голова. — Ты уже прилетел, да? Насовсем, да? К вам можно?
Лян нахмурился.
— Ну иди. Кто не дает? Калитка ж где, знаешь?
Девчонка скрылась, а Петька уставился на удэге.
— Это кто?
— Да кто? Нинка Пулемет. Учится нашем классе.
— Пулемет? Такая фамилия, что ли?
— Да нет. Так прозвали.
— А почему?
— Узнаете сами.
Обежав вокруг двора, девчонка юркнула в калитку и появилась на огороде. Петька посмотрел на нее и рассмеялся: маленькая, черноглазая, с кривоватыми ногами и короткими тоненькими косичками, она удивительно напоминала куклу-растрепку. Совсем кукольное было на девчонке и платье — широкое, колоколом, все в горошках.
— Значит, ты уже прилетел? Насовсем, да? — подбежав к Ляну, быстро повторила вопросы Нинка. — А эти мальчишки? Они к вам в гости, да? Они городские, да? Прилетели вертолетом тоже?
Лян покрутил головой.
— Захлебнешься же, Нинка! Говори, как люди.
— А чего — как люди? Чего — захлебнешься? Жалко что ли, что я говорю быстро? — ничуть не смутилась растрепка. — Ты лучше не прицепляйся.
— А-а, — махнул рукой Лян. — Говори, зачем пришла.
— Зачем? А ты небось не знаешь, да? Позавчера ваши охотники поймали тигра.
— Тигра? — глаза маленького удэге загорелись, губы дрогнули. — Где же он? Колхозном дворе, да?
— Нет… — девчонка хотела что-то сказать, но, спохватившись, прикусила язык и прищурилась. — Ага! А вы меня с собой посмотреть возьмете? Тогда скажу.
— Кто тебя не берет? — удивился Лян. — Хочешь — иди, не хочешь — не надо.
Тигра держали в старом поселке. Чтобы добраться до него, пришлось спуститься по косогору, переплыть на лодке через широкую речку и выбраться на зеленую поляну.
— Это не поляна, а колхозный аэродром, — объяснила Нинка. — Сюда прилетают самолеты. А все удэгейцы жили раньше вон там, справа. Видите хаты? Только эти хаты в половодье заливает водой. Оттого народ и переселился на другой берег.
— А ты удэгейка тоже? — спросил Коля.
— Ну да! Чего еще! — тряхнула косичками девчонка. — Наша семья русская. В поселке сколько хочешь русских — и учителя, и прораб, и кузнец. А мой папа пасечник. Мы приехали сюда, когда колхоз купил пасеку. Понял? Сами-то удэгейцы ухаживать за пчелами не умеют, вот и пригласили нас.