За тысячу лет до Колумба
Шрифт:
Немного подальше проводили соревнования по борьбе, кулачному бою, поднятию тяжестей. На следующий день, немного сбросив напряжение и размяв мускулы, пустились в дальнейший путь.
Глава экспедиции успел поговорить со своим другом и помощником Квинтом, с которым после отплытия пришлось временно пребывать на разных кораблях. У него всё было в порядке. Центурион Секунд Красс в отличие от своего командира Тита оказался вполне дружелюбным парнем, по-военному грубоватым, но зато прямым и честным. Его казарменные шутки далеко не всегда были по нраву хитроватому и ехидному Квинту, но в остальном они отлично ладили.
Буквально через день океан, словно спохватившись, что слишком
Творения человеческих рук швыряло в ямы между волнами, вздымало на гребни, вертело в смертельном хороводе. Капитан Маний боролся со стихией, не отступая ни на шаг. Приказывал то убирать паруса, то поднимать какой-нибудь из них, иногда запускал паровой двигатель и гребной винт. Алексий не вмешивался в его деятельность, понимая, что его помощь будет излишней. Его присутствие, скорее, было ненужным сейчас. Команда во главе с капитаном занималась своей работой, легионеры держались вместе, у них был свой командир – Тит Сейвус, с начальником экспедиции легатом Алексием они держались равнодушно-почтительно, сообразно его званию, как и положено легионерам. Учёные, имевшие опыт путешествий, также не требовали вмешательства, тихо сидели в своих каютах и ждали конца шторма.
Вскоре порывы ветра начали стихать, волнение постепенно улеглось. Шторм закончился, наступила тишина, выглянуло солнце. Капитан провёл измерения и расчёты, объявил, что корабль снесло к северу, надо будет возвращаться, но прежде необходимо выяснить, что с “Ремом” – судно пропало из виду, и было неясно, где оно сейчас находится, и в каком состоянии. Вечером, когда стемнело, Маний приказал пустить в небо фейерверки, чтобы показать товарищам, ведущим второй корабль, что они живы, и ждут встречи.
В первый день никаких сигналов не было, а на следующее утро недалеко от корабля, по правому борту обнаружилось неизвестное судно – длинная лодка, выдолбленная, судя по всему, из цельного ствола какого-то прочного дерева. При этом судёнышко явно претендовало на гордое звание корабля: длина его составляла не менее 8 шестов**, нос и корма возвышались над остальной конструкцией, имелось даже некое подобие мачты, на которой раньше был парус, скорее всего оборванный во время позавчерашнего шторма. Однако главная поломка была в корпусе судна – оно получило сильные повреждения – пробоины или трещины, и теперь наполнялось водой. Несколько мужчин, составлявших экипаж, изо всех сил старались вычерпывать воду, чтобы удержать свою скорлупку на плаву, не говоря уже о том, чтобы держать какой-то осознанный курс. При виде “Ромула”, который по сравнению с их судёнышком был просто громадиной, они немного растерялись, не зная, что делать: просить помощи, или пытаться удрать. Впрочем, второе осуществить было просто нереально: моряки, вычерпывающие воду, старались изо всех сил, но в лучшем случае только замедляли неизбежную катастрофу. Капитан приказал приблизиться, спустил трап. Один из терпящих бедствие моряков, очевидно, капитан, что-то сказал своим матросам, и они по одному стали взбираться по трапу на палубу “Ромула”, причём своего оружия не оставляли, на палубе корабля сбивались в кучку, держа в руках примитивные дубинки со вделанными лезвиями из какого-то прочного блестящего камня (“Обсидиан” – тихо прошептал Алекос), копья с подобными наконечниками. На поясе у некоторых имелись такие же блестящие ножи довольно грубой работы. Никаких металлических изделий и оружия у моряков не было.
Всего
Одежда их состояла из пёстрых, покрытых сложными геометрическими узорами подобий набедренных повязок, а торс прикрывался плотной накидкой, перетянутой кожаными ремнями. Они смотрели на своих спасителей настороженно, исподлобья, продолжая сжимать в руках свои дубины и копья.
Алексий сделал два шага вперёд, протянул руки без оружия, ладонями вверх, улыбнулся как можно сердечней, и произнёс.
– Привет, друзья! Мы приветствуем вас на нашем корабле, вы теперь в полной безопасности!
***
ПРИМЕЧАНИЯ.
*Гарпастум – распространённая в Греции и Риме командная игра с мячом, набитым пухом. Напоминает современное регби и американский футбол.
** шест – 10 футов, 2.9 м.
*** локоть – 44,4 см.
ГЛАВА VI . ПРИБЫТИЕ В СТРАНУ МАЙЯ
Спасённые моряки явно не поняли речь римского командира. Они ещё плотнее сбились в кучку, начали что-то лопотать по-своему. Капитан Маний присмотрелся к ним, и приказал принести воды. Двое матросов с “Ромула” притащили большой кувшин и несколько деревянных кружек, стали наполнять их водой и давать морякам. Те сразу передали первую порцию своему капитану, и только потом начали жадно пить сами.
– Первый враг потерпевших кораблекрушение – жажда, – заметил Маний, – мне следовало сразу догадаться и напоить бедолаг. Теперь, я думаю, они не откажутся от еды и отдыха.
Он приказал нескольким матросам подготовить каюту с лежаками и столом, на который выставили еду: сухари, козий сыр, кашу из полбы с солониной. Тем временем Гай Аркадий попытался наладить обучение языку. С моряками пробовали говорить по-гречески, по-арабски, по-китайски, ещё на каких-то языках, но успеха не добились. Аркадий внимательно вслушивался в разговоры аборигенов, но не находил ни малейших признаков знакомой речи, хотя он знал во множестве, пусть и отрывочно, множество языков. Попробовал учить азы на ходу. Взяв кружку с водой, он показал её содержимое, и медленно, чётко произнёс: “Вода”. Вопросительно уставился на гостей, но те, казалось, не понимают, чего от них хотят.
Тогда Аркадий показал на другие кружки, которые держали аборигены, и над каждой повторил: “Вода”. Теперь спасённые моряки поняли, чего от них хотят, радостно заулыбались, показывая на жидкость в своих сосудах, повторили сильно искажённое “Вода”, а потом нечто вроде “Хаа”
Тогда Гай отпил из своей кружки несколько глотков, и произнёс: “Пить”. Матросы закивали, и повторили: “Пить”, а потом выполнили такие же действия, сопроводив их фразой “Хаа ух”, что, очевидно, означало питьё воды.
Потом их отвели в выделенную каюту, усадили за стол, показали пищу. Гай взял кусок сыра и сухарь, стал жевать: “Есть” – пояснил он. Дважды приглашать спасённых не понадобилось, они стали ловко расправляться с угощением. “Мак-а-уа” – с сожалением отрываясь от трапезы перевёл капитан. Последним уроком на сегодня стало слово “Спать” – или, по-майянски, “Хи-ли”. Тут всё было очень просто – матросам показали на широкие лежаки, и ушли, оставив их отдыхать.
Уже выходя из каюты, Аркадий решился наконец задать очень важный вопрос. Он обвёл рукой аборигенов, подчёркивая их единство, и спросил: “Майя?”. К его удивлению, вместо обычного недоумения, матросы оживились, и радостно подтвердили: “Че, майя киче!”