За тысячу лет до Колумба
Шрифт:
Великая экспедиция по открытию, изучению, а также возможному завоеванию и присоединению к Римской Империи таинственной земли Америки началось!
***
Если бы Сунь Лей видел сейчас Мао Ли, он бы очень удивился. От его равнодушного вида не осталось и следа, он смотрел на своих помощников тяжёлым взглядом, словно вытаскивая наружу все их затаённые мысли.
– Каковы новости из империи Дацинь, вернее, из её столицы? – негромко спросил он, глядя на своих помощников.
– Экспедиция утверждена, их император больше не колеблется, деньги выделены, корабли загружаются. Всего участвуют два судна, “Ромул” и “Рем”, они
– Хорошо. Что у тебя, Ци?
– Я договорился с двумя моряками из экипажей кораблей, чтоб они следили за маршрутом, действиями экипажа и прочем, но один из них в последний момент передумал, и хотел всё рассказать римскому начальнику. Нам удалось его перехватить и устроить пьяную драку с поножовщиной. Теперь этот человек никому ничего не расскажет.
– Ясно, – кивнул Мао. – А второй?
– Второй предан нам безоговорочно. Он из бедной семьи, но влюбился в дочку богатого купца, и она ответила ему взаимностью. Её отец даже не хотел с ним разговаривать, но хорошая лавка с товарами, которую мы обещали ему за помощь, решила дело. Его с нетерпением ждут, чтобы сыграть свадьбу.
– Хорошо. Проследи за ними, чтоб невеста не нашла никого другого, а её папаша не передумал, этот человек нам нужен, он должен выполнить всё, что необходимо, и получить награду.
– За ними уже следят, и очень тщательно, – поклонился Ци, – им не дадут помешать нашим планам.
***
Сегодня птицы в саду пели особенно чисто и красиво. Сунь Лей наслаждался покоем и чувством выполненного долга. Он сделал что мог – выяснил всё об экспедиции, внедрил своего человека в экипаж, доложил обо всём самому Сыну Неба! Тот благосклонно качнул головой и на его устах мелькнула тень милостивой улыбки, что означало одобрение действий мандарина и его похвалу.
Теперь остаётся ждать новых указаний, которые он исполнит так же быстро, чётко и успешно. А сегодня он будет отдыхать в окружении самых красивых и ласковых наложниц…
Из приподнятого рукава видна белая рука,
Золотой браслет охватывает тоненькую кисть.
Булавка возвышается над ее волосами золотым воробьём:
Пояс украшен синими округлёнными камушками, трепещущими от её движений.
Жемчужная нить облегает шею, более гладкую, чем отполированный нефрит,
Ожерелье поддерживает коралловая застежка с пестрыми камнями!
Ветер ласково треплет нежные складки шёлковой одежды –
Moжно подумать, что колыхается воздушное облачко, служащее колесницей богам.**
ПРИМЕЧАНИЯ:
* популярное детское развлечение в Древнем Риме
**Стихи Цао Чжи . Перевод: Ганна Ф. М-М.
***
С приветом, ваш Ухум Бухеев
ГЛАВА V. ЦЕЛЬ БЛИЗКА
Никогда раньше Алексий не был в столь долгом и далёком плавании, что и большинство легионеров. Как выяснилось, неприятная морская болезнь не очень ему досаждала, и он чувствовал себя довольно бодро. Экипаж можно сказать, вообще не замечал этой неприятности, это была их обычная работа, Алекос и Аркадий, ранее много путешествующие, тоже привыкли к качке. А вот с воинами было трудно. Сильные, крепкие, мужественные легионеры отлично чувствовали
Ограниченное пространство палубы и трюмных помещений для сна, невозможность как следует побегать и подвигаться, общее однообразие морских будней не располагали к благодушному настроению.
Центурион Тит Сейвус старался поддерживать дисциплину, как мог. Регулярно проводил построения на широкой верхней палубе, организовывал состязания по борьбе, стрельбе из лука, учебные поединки на мечах. Центурион по-прежнему держался отчуждённо, проводил время со своими солдатами и офицерами, с Алексием поддерживал только необходимое служебное общение: разговаривал сухо, по-деловому, никогда не шутил и не переходил на свободные темы. Обвинить его было не в чем, но легат часто задумывался, выполнит ли центурион любой его приказ, как это и полагается по уставу, или будет действовать по собственному усмотрению. В мирной обстановке этот вопрос мог и не возникнуть, но если им придётся сражаться, нужно привести их с Титом отношения в равновесие.
В целом путешествие проходило спокойно. Экипаж ловко использовал силу ветра, и большую часть пути паруса исправно выполняли свою работу. Паровой двигатель запустили только один раз, когда попали в полосу безветрия.
Однажды утром капитан Маний попросил Алексия зайти в его каюту.
– Алексий, хочу показать тебе кое-что на нашей морской карте. Скоро мы приблизимся к цели нашего путешествия. Как и говорил император Алексий, мы идём, оставляя по левому борту южную часть огромного континента, а справа группу мелких и, скорее всего, безжизненных островов. Наша цель – перешеек между Северной и Южной частями материка, твой дед называл её Центральной Америкой. Он рассказывал, что там находится Страна Майя – таинственного народа, обладающего обширными знаниями, которые зачастую неведомы нам, а также несметными богатствами – золотом, драгоценными камнями, удивительными растениями и животными.
– А почему мы идём именно к центральному перешейку, а не исследуем северную или южную части материка?
– Наверное, потому что о Стране Майя нам кое-что известно, пусть очень немногое, но всё же. Император Алексий рассказывал об этих землях очень скупо, опираясь на рассказы других путешественников, и даже не рассказы, а много раз переписанные воспоминания, но и эти крупицы очень помогут нам в исследовании этих земель. А к северу и к югу от них простираются два огромных материка, о которых нам ничего не известно.
– Неужели дед ничего не знал об этих землях?
– Трудно сказать. Алексий Либератор был удивительной личностью. Меня после разговора с ним не оставляло чувство, что этот человек знает гораздо больше, чем рассказывает собеседнику. Он явно знал что-то про эти материки, но не хотел говорить об этом, просто менял тему разговора. Кое-что он всё-таки рассказывал, и это звучало, как воспоминание очевидца…
– Возможно, это и были рассказы очевидца, во всяком случае, деду явно описывали то, что видели своими глазами. Он приехал в Рим очень давно, из таинственной страны Руси. При этом никто не знает, где эта страна, и что за люди там живут. Дед умер, когда мне было десять лет, я слыхал очень мало, и понимал из услышанного ещё меньше. Больше других знает авья Марина, но она почти ничего не рассказывает сверх того, что мы уже знаем. Мои отец и дядя, его сыновья, занимались только текущими вопросами – войском, Сенатом, прочими государственными делами, им не очень важно знать, откуда родом их отец.