Заблуждения толпы

Бернстайн Уильям Дж.

Молодой исследователь разработал план, который сегодня не одобрила бы ни одна институциональная наблюдательная комиссия: его помощники проникли в окружение Мартин «без ведома или согласия членов группы»²⁷⁰. Проект Фестингера также противоречил этическому кодексу экспериментальных исследований, согласно которому полевые исследователи не должны вмешиваться в деятельность изучаемых сообществ и в принятие решений. Всякий раз, когда Мартин и ее последователи неосознанно прислушивались к советам внедренных наблюдателей, помощникам Фестингера приходилось нарушать это требование невмешательства.

Будучи одной из первых сторонниц сайентологии, Дороти Мартин тяготела к общению с «запредельным» и даже прошла сайентологическую процедуру «освобождения», которая позволила ей вспомнить, среди прочего, свое зачатие, рождение и более ранние реинкарнации. Ведущий соратник Мартин,

доктор Чарльз Лоухед, обрел убеждения относительно конца времен более традиционным путем. Сотрудник службы здравоохранения в университете штата Мичиган, он неоднократно участвовал в зарубежных медицинских «миссиях» одной протестантской секты; когда его жена начала страдать от невроза, лишавшего ее дееспособности, поиски исцеления привели Лоухеда к спонтанному общению с энтузиастами НЛО, а уже те познакомили его с мисс Мартин.

Приблизительно за год до предреченного апокалипсиса Мартин объявила себя пророчицей. Однажды она проснулась с покалыванием в правой руке: «У меня было ощущение, что кто-то пытается привлечь мое внимание»²⁷¹. Она взяла карандаш – и обнаружила, что непроизвольно пишет на листе бумаги странным почерком. Поначалу, в отличие от библейских пророков, она воспринимала послания не от Бога, а от кого-то, так сказать, более близкого: когда Мартин обратилась к собственной непослушной конечности и предложила назваться, дух представился ее покойным отцом.

Она быстро освоилась с этой разновидностью ченнелинга ^[87]; покалывание в правой руке, сжимающей карандаш, означало передачу сообщения от неких возвышенных сущностей – от кого-то по прозвищу Старший брат, который излагал духовные потребности ее покойного отца, и от существ с планет Церус и Кларион: среди последних особняком стоял некий Сананда, который именовал себя современным материальным воплощением Иисуса.

Этот Сананда, подлинный современный мессия, в настоящее время, как он сказал, старательно исследовал территорию США и уже связался с другими пророками помимо мисс Мартин. Военно-промышленный комплекс Америки, как выразился позже Дуайт Эйзенхауэр, пугал и злил Сананду и его соратников, известных как Стражи; потому они вознамерились нанести удар возмездия, раздробить Американский континент и затопить его мощным наводнением ближе к концу года. Стражи велели Мартин встретить их летающие тарелки в ночь на 1 августа 1954 года. Никто не явился ни ей самой, ни одиннадцати последователям, которых она привела (среди них не было ни одного из «подсадных» Фестингера), зато объявился обычного вида мужчина; Мартин хотела угостить его фруктовым соком и бутербродом, но он вежливо отказался и ушел.

Отсутствие НЛО стало для группы Мартин первым поводом к прекращению деятельности, сразу семь участников немедленно покинули компанию. Мартин и остальные четверо, сохранившие веру, стали ждать новых вестей, и два дня спустя Сананда сообщил Мартин, что это был он в облике мужчины, отвергнувшего угощение; удовлетворенный моральными качествами оставшихся членов группы, он посулил Мартин спасение в рядах немногих избранных, которых НЛО заберут за несколько дней до апокалипсиса²⁷².

Подобно почти всем миллениалистам и апокалиптикам, Дороти Мартин искренне заблуждалась и никому не лгала. Она тратила свое время и состояние на благо последователей, и вера дорого ей обошлась. Когда детям в Оук-парке, пригороде Чикаго, услышавшим от родителей о неминуемом конце света, начали снится кошмары, полиция выдвинула обвинения в «подстрекательстве к беспорядкам» и поместила Мартин под психиатрическое наблюдение. Тогда она бежала из Чикаго. Лоухед тоже лишился работы из-за своей причастности к группе²⁷³.

Перспектива зрелищного распада системы убеждений группы в конце 1954 года, когда стало почти ясно, что спасительные НЛО не появятся, а апокалипсис не случится, стала главной причиной того, что Фестингер принялся изучать Мартин и ее соратников: ему хотелось выяснить, как на практике ведут себя люди, когда их глубоко укоренившиеся убеждения опровергаются фактами. Книга Фестингера «Когда пророчество не сбывается» стала классической не только в психологии и социологии, но также среди экономистов и политологов ^[88]. Позже Фестингер ввел в употребление ныне обиходный термин «когнитивный диссонанс» для описания эмоционально неприятного конфликта между верой и фактом или, уточняя, между фактом и нарративом. Когда убедительный нарратив сталкивается с объективными фактами, он часто выживает, и этот результат висит проклятием над человечеством с незапамятных времен.

Последующая история Дороти Мартин показательна для понимания того,

насколько велико число людей, подверженных когнитивному диссонансу. Вместо того чтобы изменить свои убеждения в свете свидетельств обратного, она и ее группа, которые исходно старались хранить в тайне собственные взгляды, начали вдруг открыто проповедовать «пришествие» летающих тарелок. Покинув Чикаго, Дороти Мартин провела остаток жизни в активном пропагандировании духовности и альтернативного образа жизни в Южной Америке, северной Калифорнии и в Седоне, штат Аризона, где почти через полвека после обещанного апокалипсиса 1954 года и умерла под именем сестры Тедры²⁷⁴.

Велик соблазн усмотреть в фигуре Дороти Мартин карикатуру доверчивости поклонников Нью-эйдж, но не будем забывать, что все мы, люди, в той или иной степени являемся рабами «демона Фестингера». Пыл, выказанный Мартин и ее последователями, кажется почти обязательной составляющей человеческого поведения. Когда анабаптисты Мюнстера неоднократно убеждались, что пророчества Бокельсона о конце света не сбываются, их вера, по крайней мере на какое-то время, становилась крепче, и они принимались еще более ревностно обращать в свою веру население соседних городов. То же самое происходило в «пророческих» группах протестантов-евангелистов в середине девятнадцатого столетия.

Это противоречивое поведение опирается на определенный извращенный смысл. Отказ от глубоко укоренившихся убеждений причиняет сильную психическую травму; для избавления от нее отлично подходит компания новообретенных сторонников. По словам Фестингера, «если убеждать все больше и больше людей, что система верований верна, то очевидно, что она в конце концов станет таковой»²⁷⁵.

* * *

С 1620 года пуритане, тесно связанные с движением пятых монархистов, отправляли колонистов в Массачусетс. Десять лет спустя новый лидер колонии Массачусетского залива Джон Уинтроп сулил своим товарищам, что им суждено обрести «град на холме», за успехом и благополучием которого будет с восхищением следить весь мир²⁷⁶. Нация, которая выросла из этой колонии, сумела, без государственной церкви и с непредставимой до тех пор степенью религиозной и идеологической свободы, обеспечить плодородную почву для распространения и роста боговдохновенных движений.

В начале восемнадцатого и девятнадцатого столетий случились соответственно Первое и Второе великие пробуждения, то есть религиозные возрождения, охватившие будущие Соединенные Штаты Америки и Англию; в обоих случаях возникло множество неортодоксальных теологий, которые, как и предшествовавшая им Реформация, ценили индивидуальную духовность, отказывая в праве на существование организованным религиозным иерархиям.

Мрачный взгляд с лица на банкноте Федеральной резервной системы достоинством в 20 долларов отражает ту историческую иронию, которая непосредственно связана со Вторым великим пробуждением. Эндрю Джексон отвергал саму идею центрального банка и допускал отмену устава Второго банка Соединенных Штатов Америки в 1837 году. Пожалуй, срока хуже он не сумел бы подобрать при всем желании: почти одновременно страна увидела громкий крах пузыря, обернувшийся массовыми продажами государственной земли, спекуляциями с недвижимостью, взлетом и падением цен на хлопок. Когда пузырь лопнул, ни один национальный банк не смог выступить в качестве кредитора, чтобы спасти положение дел. Стала ощущаться нехватка валюты, которая погрузила страну в болезненную депрессию почти на десять лет и оставила без работы около 25 процентов населения. Точных экономических данных по той эпохе не сохранилось, однако можно предположить, что безрассудство Джексона обошлось стране крайне дорого и было вполне сопоставимо по последствиям с Великой депрессией сто лет спустя. Английский писатель Фредерик Марриет делился впечатлениями от Нью-Йорка после паники 1837 года: «Городом овладели подозрительность, страх и ощущение беды. Не ведай я истинной причины, то вообразил бы, что вокруг лютует чума, о которой до меня столь красочно писал Дефо ^[89]. Ни единой улыбки на лицах прохожих на улицах, поспешные шаги, озабоченные взгляды, скорый обмен приветствиями или поспешные разговоры о неминуемой гибели до захода солнца… Механики, лишившиеся работы, расхаживают взад и вперед с видом голодных волков. Глубокое потрясение передается подобно электрическому току всей стране, на расстояние в сотни миль. Каналы, железные дороги и все общественные работы замерли; ирландский переселенец сидит у своей лачуги с лопатой в руке и умирает от голода, а мысли его обращены к родному Изумрудному острову»²⁷⁷.