Заблуждения толпы

Бернстайн Уильям Дж.

Финансовая мания, яркими представителями которой были эти четверо юнцов, продолжалась, если не вдаваться чрезмерно в подробности, с середины 1990-х по середину 2000-х годов, после чего медленно сошла на нет в следующие два с половиной года; во многом происходящее напоминало ситуацию после «черного четверга» 1929 года. Печальные плоды краха обнаруживались повсеместно: 100 миллионов инвесторов потеряли в общей сложности 5 триллионов долларов, то есть приблизительно треть совокупного капитала на фондовом рынке. Наиболее агрессивные из них (десятки миллионов американцев), обманутые верой в то, что сумели найти финансовый источник вечной молодости в акциях доткомов и паевых инвестиционных фондах, лишились в ходе кризиса, как и Эдгар Браун в 1929 году, большей части своих сбережений⁶⁹⁵.

Подобно предыдущим маниям здесь

вполне применима «патофизиология пузыря», если использовать схему четырех необходимых условий Хаймана Мински: технологическое и финансовое замещение, доступность кредитов, поколенческая амнезия и отказ от проверенных временем принципов оценки фактов.

Перефразируя известную мантру, великое замещение эпохи – появление Интернета – действительно изменило все⁶⁹⁶. Годом рождения Всемирной сети считается 1969 год, когда Исследовательское агентство перспективных проектов министерства обороны США сумело скоммутировать первые четыре «узла» – в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, университете Юты и Стэнфордском исследовательском институте. Новая «информационная супермагистраль» привлекла внимание инвесторов, однако первоначальная неспешность передачи данных и сложность использования технологии (не забудем также о дороговизне и неуклюжести первых персональных компьютеров) обернулись тем, что в первые двадцать лет своего «земного существования» она почти не оказывала влияния на повседневную жизнь. Первые широко используемые сети, такие как «Эй-оу-эл» (AOL) и «Компьюсерв», исходно даже не имели выхода «во внешний мир», а позднее, когда «выход» все-таки состоялся, их можно было сравнить с обнесенными стеной садами, не допускавшими прямого перехода на веб-страницы за пределами своего домена.

Положение дел изменилось в 1990 году, когда Тим Бернерс-Ли, компьютерщик из CERN, европейского центра физики высоких энергий, расположенного на швейцарско-французской границе, изобрел первый примитивный браузер, который пророчески назвал «Всемирной сетью» ^[177]. Сам Бернерс-Ли просто пытался соединить в общую сеть бесчисленное множество компьютеров своей организации, но в процессе – почти случайно – скоммутировал всю планету и сотворил сенсацию, которая всколыхнула финансовые рынки и изменила образ жизни человечества⁶⁹⁷.

Первый браузер Бернерса-Ли требовал от пользователя изрядных технических познаний, но подключились другие программисты, и вскоре работать с сетью стало намного проще. В 1993 году Национальный центр суперкомпьютерных приложений (NCSA) при университете Иллинойса создал программу «Mosaic», относительно простое в установке и применении приложение для операционной системы Microsoft Windows. Марк Андриссен, студент университета, возглавил команду NCSA; после окончания учебы он перебрался в Калифорнию, где стал работать со специалистом в области компьютерных наук по имени Джим Кларк.

Десятью годами ранее Кларк основал компанию «Силикон грэфикс», выпускавшую дорогие компьютеры. На техническом арго это были «рабочие станции», изготовленные по индивидуальным заказам устройства для решения конкретных задач; обычно на них устанавливали проприетарные операционные системы и такое же программное обеспечение. В 1980-х годах производители «рабочих станций» зарабатывали миллиарды долларов, но для большинства компаний эта прибыльность оказалась ловушкой, поскольку на рынок постепенно вторгались непрерывно улучшавшиеся персональные компьютеры (собственно, это и предвидел Кларк). Разочарованный тем, что ему не удалось убедить в смене вектора развития руководство компании, он покинул «Силикон грэфикс», причем задело Кларка не столько упрямство топ-менеджмента, сколько то обстоятельство, что его доля стоила всего 20 миллионов долларов – как он сам говорил, «этого было смехотворно мало за дюжину лет творчества, лидерства, риска и упорного труда в отрасли, которая дарила огромное личное богатство»⁶⁹⁸. В следующий раз, сказал он себе, вознаграждение будет заведомо выше, а бразды правления он будет держать крепче.

В 1994 году Кларк и Андриссен учредили компанию «Мозаик коммьюникейшн корпорейшн». Университет Иллинойса, огорченный таким «заимствованием» бренда «Mosaic», попросил руководителей компании подобрать новое название; после перебора вариантов партнеры остановились на «Нетскейп коммьюникейшн». Подобно «Mosaic», браузер, разработанный

компанией, распространялся бесплатно, и его стали скачивать по всему миру. К середине 1995 года миллионы пользователей входили в сеть, кликая по иконке с изображением метеоритного дождя и буквы N, и это действие выводило их онлайн – открывало доступ к веб-страницам во всех уголках земного шара.

* * *

Доступный кредит, этот второй из «патофизиологических факторов» Мински, питает пузыри топливом – подкидывает в них дровишек, образно выражаясь. В современной системе частичного резервирования центральный банк конкретной страны – в США это Федеральная резервная система – играет роль сторожевого пса денежной массы. Задача ФРС заключается в том, чтобы поддерживать экономику в рабочем состоянии за счет адекватной денежной массы, а также, по бессмертным словам бывшего председателя ФРС Уильяма М. Мартина, чтобы «убирать чашу для пунша в самом начале вечеринки»⁶⁹⁹.

В большинстве случаев совет директоров Федеральной резервной системы интересуется только общим состоянием экономики, которое измеряется по росту ВВП и уровню безработицы, а также заботится о сдерживании инфляции. Цены на акции вызывают меньшее беспокойство и часто становятся «побочным следствием» усилий ФРС в двух обозначенных выше областях.

К середине двадцатого столетия основным инструментом ФРС стала ставка по федеральным фондам, то есть процентная ставка, по которой банки выдают друг другу однодневные ссуды (по сути, это краткосрочная ставка по государственным ценным бумагам). Когда процентная ставка по этим безопасным векселям высока, инвесторы вкладывают в них средства. Тем самым деньги выводятся из рискованных активов наподобие акций, цены на которые снижаются; наоборот, когда ФРС снижает ставки, инвесторы, жаждущие более высокой доходности, покупают акции и тем самым повышают их цены ^[178].

В начале 1990-х годов наблюдался умеренный экономический спад, который стал предвестником сразу двух крупных событий. Во-первых, он стоил Джорджу Бушу-старшему второго срока; как гласил предвыборный лозунг победителя гонки Билла Клинтона: «Это экономика, глупыш». Во-вторых, рецессия спровоцировала резкое ослабление кредитной политики ФРС, что спровоцировало пузырь на фондовом рынке.

Под председательством Алана Гринспена ФРС боролась с рецессией начала 1990-х годов через выкуп казначейских векселей, что снизило ставку по федеральным фондам с 8,3 процента в январе 1990 года примерно до 3 процентов в конце 1992 года (на этом уровне ставка держалась полных два года). Так была заложена основа бума на фондовом рынке, а инвесторы заговорили о «гринспеновских путах», подразумевая, что председатель ФРС сознательно норовит удержать цены на акции на высоком уровне ^[179].

По всем правилам ФРС должна была «убрать чашу для пунша» на рубеже 1997 года, когда экономика начала уверенно расти, а инфляция сократилась примерно до 3 процентов. Похоже, Гринспен собирался поступить именно так, однако вмешались непредвиденные события (в целом все до странности напоминало 1920-е годы, когда председатель ФРС Стронг нечаянно устроил рыночное безумие, понизив ставки для защиты английского фунта стерлингов).

В 1997 и 1998 годах мировые события словно сговорились помешать ФРС. Череда валютных и долговых кризисов прокатилась по мировым финансовым рынкам. Все началось с краха тайской валюты, бата, за которым, по эффекту домино, последовали кризисы в Малайзии, Индонезии и Гонконге. Первоначально эта ситуация не сильно встревожила Гринспена, поскольку азиатские экономики, затронутые кризисными явлениями, были относительно небольшими; но когда в конце 1997 года кризис охватил Южную Корею, более богатую страну, где находились десятки тысяч американских солдат, ФРС пришлось действовать. Вместе с министерством финансов ФРС убедила американские банки продолжать кредитовать Корею как можно дешевле, то есть по минимально возможной (не только для Кореи, но и для других азиатских стран) процентной ставке. Более низкие процентные ставки за рубежом сказывались на курсах иностранных валют и укрепляли доллар. В начале 1997 года ФРС в ответ на экономический бум начала повышать процентные ставки, но, чтобы предотвратить дальнейшее укрепление доллара, удерживала их на стабильном уровне; как и в 1920-е годы, относительно низкие ставки подпитывали успевшую возникнуть манию на фондовом рынке.