Забудь меня такой
Шрифт:
Молодость. Молодость. Молодость. Незамутненный обидами взгляд, неистоптанная душа, целый кладезь неразбитых надежд на заветной полочке в сердце. Молодость. Шаг с отрывом от земли; смех, прорывающийся в каждое слово; игра, проступающая в каждом движении. Молодость. Ветер в голове, ураган в душе, свежий бриз приключений, веющий в лицо каждым божьим утром. Молодость.
Молодость. Молодость. Молодость. Каждое горе – сквозь сердце навылет. Молодость. Кровь из ран никак не унять, ее еще не научило устало свертываться время. Молодость. Шоры на глазах, позволяющие смотреть лишь вперед и ввысь и упорно,
И все же, и все же, и все же… И все же молодость – единственная точка во времени, когда душа может встретиться с любовью. Сколько бы лет ни насчитали тебе твои бесстрастные документы, ты молод, пока ты любишь, и любишь, пока ты молод. Все остальное – ложные способы исчисления возраста.
И, осознав это, Майя вдруг замерла как вкопанная, будто кто-то натянул невидимые поводья. Не об этом ли говорил и Карим? Борьба, мечта и любовь – вот три потока, что, сливаясь, должны наполнить ванну ее молодости. Борьба вдохнет силы. Мечта вдохнет душу. Но именно любовь заставит ее задышать для новой жизни.
Она должна позволить себе полюбить, только так она сможет победить старуху.
Майя сделала шаг вперед, но тут же остановилась. Еще шаг – и вновь она не смогла тронуться с места. У нее перехватило дыхание, как это всегда бывает в преддверии слез.
Легко сказать «полюби»! А что делать тем, кто давным-давно научился плотно кутать свою душу, едва возможность любви начинает сиять сквозь пасмурные будни? Как быть, если солнечное прикосновение чувства до сих пор причиняло тебе одни ожоги? Зачем рисковать, когда сгораешь в одночасье и зарубцевавшаяся корка годами держит под собой едва затянувшуюся розовую ткань? И стоит ли нарушать утвержденный для самой себя суровый закон: жизнь может продолжаться лишь в отсутствие любви? Вспыхнувшее чувство испепелит и развеет тебя по ветру.
Майя глубоко вдохнула воздух, но легче ей не стало. Лишь сейчас, испытывая головокружение, она в полной мере ощутила, до чего сильно припекает солнце. Стоял самый разгар дня, а голова у нее не была прикрыта ничем, кроме собственных коротких и негустых волос. Что за безумие было тронуться в этот путь без головного убора и бутылки с водой! Жажда уже дает о себе знать и с каждой минутой будет только усиливаться. Вот идиотка! Она же не взяла с собою даже телефона! Оглянувшись и увидев, насколько далеко она удалилась от города, Майя испытала трепет: как же теперь? Куда же теперь?
Молодость. Любовь. Карим. Слезы. Еще один шаг навстречу розовым горам. Но нет, бесполезно – она не раскроется никогда. Она благодарна этому человеку, более чем благодарна, и, когда они встретятся вновь, она, несомненно, найдет для него более теплые слова. Но поддаться влечению, разрешить себе радость вновь стать беззащитной перед призраком счастья? Нет, она не сможет, и надо будет заранее попросить Карима ее за это простить. Прежняя жизнь не отпускает просто так, ей нужен какой-то выкуп. А какой, поди пойми!
Майя вновь замерла на месте – откуда они взялись? Ведь она совсем недавно окидывала взглядом степь – в ней не было никого. И вот – пожалуйста! А она-то думала, что ее трясущихся от плача плеч никто не видит… Тыльной стороной руки Майя быстро утерла слезы.
Прямо на ее пути, точнее,
– Гюнай дын! – еле выдавила Майя из пересохших губ.
Старик обернулся, приветливо закивал. Он был еще крепок и весьма колоритен со своими белыми усами, в вязаной шапочке с традиционным орнаментом и шароварах.
Не возлагая никаких надежд на английский язык здесь, в глубокой провинции, Майя знаками попросила пить. Старик проворно подал ей фляжку, завернутую в какие-то тряпки, и женщина с наслаждением напилась еще довольно прохладной, словно бы чуть сладковатой воды. Она поблагодарила кивком головы, и старик вновь заулыбался.
Майя поднялась – ей больше нечего было здесь делать, но уйти она почему-то не могла. Подойдя к лошади старика, она потрепала ее по шее, и та подняла голову. Это был светло-серый, довольно молодой еще жеребец, на боках которого ясно обозначалось несколько белых «яблок». Совсем как у Горизонта… Да и худощавой статью обе лошади походили друг на друга, и грива у турецкого коня шла возле шеи такими же мелкими волнами. Майя испытала острый приступ тоски.
Внезапно она увидела, что улыбчивый старик стоит рядом и знаками предлагает ей взобраться на лошадь. Сам же он будет водить ее в поводу. Майя в ответ сделала отрицательный жест и, как могла, изобразила, что умеет ездить верхом. Старик понимающе закивал.
В числе прочих необходимых вещей, которые отсутствовали у Майи в этом абсолютно не продуманном походе, был кошелек. Чем же ей заплатить за право вновь оказаться на коне? Не видя ни единого другого решения проблемы, женщина сняла с запястья часы-браслет и отдала их в сожженные солнцем морщинистые руки пастуха. Часы выглядели достаточно дорогими, хотя на самом деле таковыми и не являлись, и старик, судя по всему, остался доволен. Он отвязал от дерева лошадь, взнуздал ее… Но тут возникла заминка – на коне не имелось седла. И действительно, зачем оно, если тихо ездишь шагом вслед за овцами? Однако Майя решила, что это и к лучшему: если сесть в седло в одних кроссовках и шортах, то стремянные ремни непременно натрут или защемят кожу на икрах. А так ничто не помешает ей слиться со скакуном в единое целое.
Она не боялась не удержаться у лошади на спине. Навык верховой езды не забывается, как и навык плаванья или езды на велосипеде. Можно годами не садиться в седло, а сядешь – и ноги сразу же вспоминают, как стискивать конские бока, а руки чувствуют контакт со ртом лошади через повод. Старик подбросил Майю на спину коню, и она с колотящимся от возбуждения сердцем разобрала поводья. Ну, с Богом! Безрассудно улыбаясь, Майя тронула шенкелями конские бока.
Он слушался ее не хуже, чем оставшийся в прошлом Горизонт, а возможно, и лучше – ведь теперь Майя была, как никогда в жизни, уверена в себе. Сперва она пустила коня рысцой, разогревая ему мышцы, а затем, когда устала от тряски, послала его вскачь. И Горизонт (так она мысленно окрестила своего скакуна) с готовностью ринулся галопом к розовым горам.