Забудь обо мне
Шрифт:
Но… это, кажется, уже не мой злой татуированный мужик, потому что он просто захлопывает дверцу машины.
И, уже не проронив ни звука, подвозит до самого дома.
Я молча отстегиваю ремень, выхожу, сдержанно благодарю за плед и «работу таксиста», а потом на негнущихся ногах, как циркуль, шагаю по ступеням крыльца.
Никто не идет за мной, потому что Бармаглот даже не глушил мотор, и, как только я берусь за ручку входной двери, машина отъезжает.
Кажется, теперь я и стала той самой «маленькой дочкой его друга».
Даже
Укрываюсь с головой.
Это… совсем конец?
Когда через пару минут на экране телефоне всплывает входящее сообщение, даже не сразу понимаю, сплю я или нет. Потому что это абонент «Бармаглотище» и с его фоткой.
Вытираю слезы и сопли чуть не по всему лицу.
Шмыгаю носом.
Открываю сообщение.
«Забыла свой плеер, потеряшка»
Я падаю на спину и, как дура из романтического фильма, прижимаю телефон к груди, от радости что есть силы стуча пятками по матрасу.
Потеряшка — это, конечно, не Зая.
Но это… хотя бы что-то.
Глава девяносто пятая: Сумасшедшая
Я ношусь с этим сообщением целую ночь.
Буквально.
Не могу уснуть, потому что хожу из одного конца квартиры в другой и придумываю, что мне на него ответить. Ведь от этого ответа будет зависеть… все?
«Спасибо, привези его пожалуйста завтра вечером, я живу по тому же адресу»?
Даже в моей голове это читается как: «Приезжай — и я буду отсасывать у тебя прощение!»
Сразу мысленно комкаю лист бумаги, на котором это написала, и выбрасываю в мусор.
«Спасибо большое, что сказал — я бы перевернула весь дом, пытаясь вспомнить, где могла его оставить»
Слишком… ни о чем?
Спасибо — и? После такого сообщения от ответит что-то вроде «Передам его Вовке» — и на этом наша тонкая новорожденная связь прервется.
Этот вариант тоже идет в утиль.
«Спасибо большое, обращайся с ним бережно»?
Останавливаюсь и прижимаюсь лбом к приятно холодной стене.
Почему раньше я могла строчить ему сообщения без подготовки, без раздумий, мгновенно отправляя то, что пришло в голову — и это всегда было уместно, колко и вызывающе?
Это просто идиотизм, но я не могу придумать одно проклятое сообщение из нескольких слов даже когда над городскими высотками поднимается яркий, но уже по-осеннему холодный первый сентябрьский рассвет.
Марик не написал, что может его привезти.
Не предложил встретиться, чтобы я забрала плеер сама.
Кроме того сообщения он больше не прислал ни буквы, никаких подсказок.
Этот упрямый мужик просто мозг мне взрывает!
В конце концов, когда с непривычки еду в кондитерскую на такси, и по радио играет детская песенка о дружбе, почти начинаю
Но ведь раньше он всегда так и делал.
Он. Не я.
Так что теперь, кажется, моя очередь хвататься за любую соломинку, чтобы вытащить моего Бегемота из болота, где он делает вид, что меня не существует.
Только во второй половине дня, когда от наплыва посетителей и заказов я просто валюсь с ног от усталости, в моей голове созревает что-то похожее на тот самый правильный вариант сообщения, которое может стать подходящим крючком.
Я выхожу на улицу со стаканчиком кофе, сажусь на лавочку, подставляя спину еще немного теплым солнечным лучам, и набираю:
«Надеюсь, ты позаботился о моем любимце, был с ним мягким и нежным, и уложил спать)) Где и когда тебе будет удобно встретиться, чтобы я его забрала?»
Это мило, это непринужденно, и я даю понять, что готова приехать сама в любой конец мира, чтобы с ним увидеться.
Скрещиваю пальцы и отправляю.
Конечно, хочется, чтобы как раньше, Бармаглот ответил на него сразу, но сообщение доставлено — это уже хороший знак. У меня была целая ночь чтобы смириться с тем, что в этой игре я больше не буду кроликом, который дразнит голодного льва. И что я сама во всем виновата.
Марик не отвечает ни через час, ни через два.
Даже когда заканчивается мой рабочий день, и я остаюсь в закрытой кондитерской до восьми, лишь бы не ехать домой — от него ни ответа, ни привета.
Дома так тоскливо, что хоть убейся.
Слоняюсь из угла в угол, гипнотизируя взглядом экран телефона, как будто это может помочь. Дважды налетаю лбом на дверные косяки, один раз тараню носом зеркало.
Это просто… невыносимо.
На минуту в моей голове проскальзывает мысль бросить все и пойти ва-банк — поехать к нему. Он всегда говорил, что любит свою холостяцкую квартиру, и вряд ли съехал оттуда. И он бы никогда не привел туда свое Солнце.
А что если привез?
Эта мысль застает меня врасплох прямо посреди комнаты, падает на голову, как кирпич, и я обессиленно опускаюсь на пол, на корточки, обхватывая колени руками, потому что чувствую себя хрупкой нестабильной конструкцией из детских кубков. Еще немного — и развалюсь на кусочки.
Я никогда не думала о том, что в той кровати, где мы с ним трахались как ненормальные, теперь может спать другая женщина. И в ванной, где когда-то весело мое пушистое желтое полотенце, теперь стоят чужие кремы и шампуни. И что другая женщина может надевать утром его рубашку, чтобы выглядеть соблазнительно даже когда стоит у плиты и готовит завтрак.