Забудь обо мне
Шрифт:
Судя по виду — разоделись погулять.
Я зачем-то плотнее прижимаюсь к Косте, и он тут же крепче обхватывает мое плечо.
Пара шагов вперед.
Я знаю, что подойти нужно — не может же брат пройти мимо родной сестры, с которой отдыхает на одном курорте и живет в одной гостинице, и сделать вид, что они вообще не знакомы.
— Привет, — здоровается Костя и спокойно пожимает протянутую Мариком руку. — Куда такие нарядные?
— Это сюрприз, — улыбается Марина.
На меня косится с осторожностью. Я бы сказала, что
Я выдерживаю эти ее оценивающие взгляды.
Спокойно и уверенно, даже с выразительной улыбкой в ответ.
— Лыжи пошли тебе на пользу, — выносит вердикт. — Прости, но, когда мы виделись в прошлый раз, вид у тебя был как будто вот-вот представишься.
Это такая попытка уколоть?
Очень грубо для тридцатилетней уверенной в себе женщины.
— Просто много работы, мало сна, — отвечаю без намека на агрессию. — А еще овсянка на завтрак просто творит чудеса.
— И крепкий здоровый сон, — вклинивается в наш милый обмен плевками простуженный мужской голос.
Что-то натягивается во мне очень медленно и болезненно.
Как колесо на дыбе, на которое намотаны все мои нервы.
Я только сейчас вдруг понимаю.
Вот так странно и даже немного ошалело.
Я впервые за кучу месяцев не проверила телефон.
Еще из аэропорта написала маме, что долетели без проблем. Потом скинула ей пару фото из номера. Потом легла спать. Потом было сообщение от Его Злого Величества.
Я выключила звук.
И с тех пор я просто забыла о существовании телефона.
Впервые со времени нашей «черной свадьбы» я не ждала сообщений.
И не вспоминала о мужчине, который прямо сейчас смотрит на меня так, словно я — что-то очень больное для него.
Глава сто шестая: Сумасшедшая
Было бы лукавством сказать, что ни разу не представляла, какой будет наша встреча — вот так, глаза в глаза, когда нет необходимости делать вид, что мы незнакомы. Мне кажется, каждая женщина, в чьей жизни был хотя бы один болезненный разрыв, тратит энное количество часов своего времени, воображая, как они столкнутся, где, во что она будет одета, как будет на него смотреть и даже какая будет играть музыка и пойдет ли дождь.
Я не думала ни о дожде, ни о музыке.
Мне просто хотелось, чтобы мы посмотрели друг на друга, поняли, что все, что с нами случилось — случилось к лучшему, и, молча пожелав друг другу счастливого пути, пошли каждый по своей стороне, так и не сойдясь на середине улицы.
В моем воображении это было правильно, по-взрослому и очень по-киношному красиво.
Но реальность не похожа на красивое кино, потому что в нем между нами все-таки повисает та самая неприятная колючая пауза, после которой даже посторонние люди начинают чувствовать себя неловко.
— Я всегда была любительницей поспать, — говорю я, намеренно поворачивая голову к Косте, с огромными, почти нечеловеческими усилиями спрыгивая с крючка холодного серебряного взгляда.
— Я заметил, — подмигивает Костя, и мне кажется, что точно так же, как и я, прекрасно осознает, что в этом контексте его ответ приобретает пикантную двусмысленность.
Мне нужно как-то подхватить его попытку обозначить, что я теперь — его территория, но именно сейчас, как назло, моя голова отказывается генерировать нужную мысль. Меня хватает только на глупую улыбку и попытку прижаться к нему еще сильнее, хоть со стороны это наверняка выглядит очень странно.
Пока Марина озадачивает Костю каким-то семейным вопросом, у Бармаглот звонит телефон. Он бросает взгляд на экран, потом на меня. Поднимается, поправляя спортивный пиджак и, взяв Марину под локоть, извиняется, что им пора. Она делает лицо женщины, которую сейчас повезут в Диснейленд с меткой «18+» — не меньше.
Мне ведь все равно?
Даже если немного щиплет внутри, там, где перекачивает кровь моя грохочущая двухсот пятидесятиграммовая мышца.
Я не оборачиваюсь, когда мы с Костей идем к лестнице.
Хоть пару раз мне очень этого хочется. Как в старой песне: оглянуться посмотреть не оглянулся ли он, чтобы посмотреть, не оглянулась ли я. Глупо хихикаю над этой скороговоркой и позволяю Косте заполнить собой наш вечер.
Мы ужинаем в ресторане. Я бы сказала — наедаемся до отвала, потому что кухня в отеле просто превосходная, и точно так же, как они справились с овсянкой — а это могут далеко не все! — им удается и сибас на гриле, и салат с приправленными розмариновым маслом сухариками белого хлеба, и великолепный воздушный бисквит.
Кажется, мы покидаем ресторан одними из самых последних.
Составляем план на завтра.
Договариваемся, что нужно рискнуть и покорить одну из тех вершин, на которые мы еще сегодня днем смотрели с опаской и замиранием сердца.
Решаем, что купить его маме в подарок.
Что понравится моим родителям.
Костя обещает, что как только вернемся — он обязательно познакомит меня с ними.
Потом Костя проводит меня до номера, желает спокойной ночи и ненастойчиво целует.
— Спокойной ночи, — желаю я, осторожно отходя к двери.
Он снова улыбается и, насвистывая что-то себе под нос, идет к лифту.
Это именно то, что я больше всего ценю в наших отношениях — никто никуда не спешит.
Я принимаю душ, переодеваюсь в домашние теплые штаны и мешковатую кофту с глубоким капюшоном.
Забираюсь в кровать.
И, наконец, достаю телефон.
Там три пропущенных от мамы и, конечно, гора ее сообщений. Я желаю себе терпения и сил и набираю ее.