Забудь обо мне
Шрифт:
— Это из-за Миллера? — догадывается Костя.
Что ж, он никогда не был ни глупым, ни слепым.
У судьбы очень неприятное чувствую юмора, раз она решил подсунуть мне, возможно, первого нормального мужчину, а я не могу взять этот подарок. Потому что руки заняты совсем другими вещами.
Ох, Алиса, что-то в твоей голове слишком много метафор. Русские классики тобой бы гордились.
— Это из-за меня, — отвечаю я. И это честно. — Я не могу находится с ним рядом. Потому что… Между нами столько всего намешано
Костя молча берет меня за руки.
Несильно, но уверенно сжимает пальцы.
У него теплые и крепкие ладони. Не такие жилистые пальцы, как у того, другого, и на них нет татуировок, но именно сейчас мне приятно чувствовать это касание. Настолько приятно, что с нежностью сжимаю их в ответ.
Пожалуй, мы с ним не о любви.
О дружбе, быть может? О той, которая подразумевает долгие посиделки ночами за просмотром любимого сериала, напиваться в дым, творить дичь и договориться, что если мы через пять лет никого себе не найдем, то обязательно поженимся и будем творить ту же хрень, но уже с одинаковыми фамилиями.
— Я поеду с тобой в аэропорт. Ты же самолет увидишь — трястись начнешь, регистрацию не сможешь пройти.
Киваю.
Улыбаюсь не губами — душой.
Все хорошо.
Теперь все будет хорошо.
Уже в шумном и заполненном людьми здании аэропорта Костя приобнимает меня за плечи и притягивает к себе.
— Напиши, когда приземлишься, хорошо?
— Обязательно, тебе — второму, сразу после родителей.
— И давай не ставить точку, хорошо?
— Многоточия — это очень опасно, — не могу не сказать я.
— Зато, когда есть многоточия, можно не искать повод пригласить на кофе симпатичную девушку.
Он все-таки очень милый.
Теплый. Уютный. Надежный, хоть мы знакомы всего ничего.
— Хорошо, Мистер Теплая подушка, пусть будут многоточия.
Может быть… Когда-нибудь…
Глава сто девятая: Бармаглот
Январь тяжелый и холодный.
А февраль — жесткий, как удар битой по затылку.
Март — сырой, заставляет очень четко ощущать каждый из своих сорока одного года.
Апрель провожу под девизом: «Нельзя заработать все деньги мира, но можно хотя бы попытаться».
А в мае, когда я официально праздную четыре месяца без баб, жизнь преподносит еще один «сюрприз».
После очередной сделки, когда выхожу из ресторана и хватаюсь за сигарету, потому что немцы буквально намотали нервы на колючую проволоку, кто-то подходит ко мне слева и вместо приветствия прикасается к локтю.
— Обещал, что бросишь курить, когда отпразднуешь День рождения.
Не
Расстались мы с ней на таких нотах, что в пору отгораживаться друг от друга не то, что разными сторонами улицы, но и разными планетами. В разных галактиках.
И после развода ни разу даже не виделись, не писали друг другу.
От общих знакомых слышал, что она вроде как начала отходить и даже нашла себе какого-то мужика, но потом жизнь развела и эти последние мосты. Так часто случается, когда люди расходятся, то приходится делить и бывших общих друзей. И обычно они — на стороне пострадавшего.
— Привет, Мил.
Мне хочется ей улыбнуться.
Впервые после того разговора с Алисой мне хочется улыбнуться живому существу со свей искренностью.
Но стоит взглянуть на нее — и зубы сводит от противной оскомины.
Нет, не потому что снова накатывает прошлое.
Потому что она чертовски отлично выглядит. Может, и набрала пару кило, перестала маниакально закачивать под кожу «уколы красоты», и у нее проявились маленькие морщинки, но все это вообще ни хуя не значит в сравнении с тем, как она улыбается.
Тут впору вешать инсталляцию: «Когда женщина светится от счастья — это выглядит вот так».
Я ее такой помню только в молодости.
Когда у нас еще был счастливый брак, и когда мы жили в маленькой «двушке», строя планы на сытое будущее.
— Да не смотри ты на меня как на привидение, — тихонько смеется Мила. Не пытается поправить волосы, не строит глазки. Если она до сих пор и таит на меня обиду, то за этот почти год расставания стала прекрасной актрисой, чтобы настолько умело это скрывать. — Ты тут… с новой судьбой?
Ее кивок в сторону ресторана.
Отрицательно мотаю головой, затягиваюсь, выпускаю дым, и Мила, разгоняя его рукой, делает пару шагов назад.
Что-то есть в этом движении, что заставляет пристальнее окинуть взглядом ее фигуру.
Она всегда следила за собой, поддерживала стройность и страшно бесилась, даже когда пара лишних кило были всего лишь физиологическим процессом во время женских дней.
Под тонким меховым пиджаком уже хорошо угадывается небольшая округлость.
— Сколько уже? — Показываю взглядом на причину вопроса.
Мила, смущаясь, мимолетно проводить рукой по животу.
— Четыре месяца. Но меня так разносит, что я не знаю, какие вопросы ненавижу сильнее: что срок больше или жду ли я двойню.
— Не придумывай, ты отлично выглядишь.
— Это потому что ты не видишь меня по утрам, зеленую и опухшую, как царевна-лягушка в свои не самые лучшие дни.
Мила, которая шутит просто так — это что-то, что я забыл и оставил в молодости точно так же, как и дешевый кофе и автомобили от отечественного автопрома.