Забытая Чечня: страницы из военных блокнотов
Шрифт:
И еще об одном обстоятельстве.
Как только стало известно о нападении боевиков Хаттаба на Дагестан, мгновенно начали говорить, в том числе и московские официальные лица, о Чечне и чеченских боевиках.
В Махачкале я увидел Евгения Баранова и Виктора Швагериуса, корреспондентов ТВ-6 (с ними мы совсем недавно работали в Югославии), только-только вернувшихся из района боевых действий. По их словам, состав боевиков весьма интернационален: наемники из Саудовской Аравии, из Пакистана, из Судана. Естественно, есть и чеченцы, но они по большей части тоже наняты как командиры, имеющие боевой
И я вспомнил, как накануне днем Айнудин Асадулаев, полковник ФСБ, недавно ушедший в отставку, рассказывал с горечью, что еще в 92-м году он предупреждал и Махачкалу и Москву о том, как и чему учат дагестанскую молодежь в Саудовской Аравии, Иордании и Малайзии.
— Вот, кажется, и научили…
Реакции на его информацию не было никакой.
«Мы всегда боремся не с палкой, а с тенью от палки», — сказал мне Расул Гамзатов.
Да, мудрый он человек. Особняки дагестанской знати под усиленной охраной. Вот дом вице-премьера, вот дом министра, вот дом мэра, объясняет мне мой попутчик. Когда-то, всего два года тому назад, один высокопоставленный дагестанский чиновник чуть было не устроил мне специальную экскурсию по городу под туристским девизом: «Вперед к инвестициям!» Потом, видимо, мужество ему изменило… а может, просто не хватило времени?
Вспомнил жуткую бедность в тех селах, где сейчас идут бои: когда-то залетал туда на вертолете.
Узнал, что все громкие истории о борьбе с коррупцией в Дагестане, провозглашенные полгода тому назад, постепенно ушли в песок. По крайней мере, никто в городе в этом не сомневается.
И — вторая командировка. Всего лишь день назад это еще были живые люди. А теперь их тела были небрежно свалены в разрушенной будке автозаправки на окраине села Карамахи, о существовании которого мало кто знал до начала очередной кавказской войны.
Я вдруг почувствовал, что сам начинаю привыкать к таким картинкам (какая это по счету моя командировка на войну? Пятая? Десятая? Если бы мог такое представить себе в юности — лучше бы даже не становиться журналистом!)
Тела девяти боевиков собрали в подвалах разрушенных авиацией домов этого села, за которое целую неделю шел бой.
— Сволочи! — говорит местный ополченец. — Трое из них прятались в подвале среди женщин и детей. За их спинами. Моих троих уложили. И одного пацана из федералов. Ему оставался до дембеля один день.
У битые — люди явно не местные. Один из них — негр. Местные пособники «вахов» — так здесь называют ваххабитов — из села ушли. Два дома и сейчас еще объяты пламенем: им не простили.
В Дагестане я был со своими коллегами по Госдуме, заместителями председателя Комитета по обороне Алексеем Арбатовым и Николаем Безбородовым и советником министра по делам национальностей Юрием Солдатенковым. Очень помог Курбан Кубасаев, руководитель дагестанского Управления Министерства РФ по антимонопольной политике. Мы побывали везде, куда можно было попасть. Иногда нас предупреждали: «Дальше не надо. Там снайперы». Иногда — равнодушно бросали: «Если прорветесь — значит, вам повезло».
Нам
Многим, очень многим повезло меньше: дагестанская война унесла новые и новые сотни жизней наших ребят.
В Новолахский район мы приехали спустя два часа после того, как десантники взяли очередную высоту.
— Сколько ребят погибло? — спросил я у заместителя командира полка.
— Шестнадцать…
Вечером из теленовостей я узнал, что погибло всего двое…
Опять ложь.
Точно так же, как это постоянно происходило в Чечне, основные потери понесены от своей же авиации.
— Сколько людей погибло при штурме Карамахи? — спросили мы у Магомеда Исмаилова, начальника дагестанского РУОПа, чьи бойцы брали это село.
— Честно сказать или как? — грустно спросил он нас.
— Честно…
— Сорок процентов — от нашей авиации…
Об этом говорят все, включая и командующего группировкой внутренних войск генерал-полковника М. И. Лубенца: «Мы были вынуждены отказаться от авиации. Не умеют ребята работать».
Мы молились тогда, Что, даст Бог, устоим. Разгулялась там смерть Беспредельно. А еще артиллерия — По своим. Может — случай, А может — прицельно.И еще одна ложь: официально сообщалось, что солдатам и офицерам будут платить чуть ли не восемьсот рублей за каждый день боев. А получают они по двадцать два рубля командировочных. Как раз на пачку сигарет. У боевиков множество английских снайперских винтовок — у наших две на весь Дагестан. Не говоря уже о том, что задолго до этих событий в мятежные села спокойно ввозили тяжелое вооружение.
Но теперь — о самом главном.
Не было ни одного человека, от офицеров федеральных войск до ополченцев, кто не сказал бы нам о странностях этой войны.
Во-первых, все, что произошло, планировалось давно и открыто.
В тех же Карамахи власть уже несколько лет принадлежала ваххабитам.
Однажды местные жители в клетке доставили в Махачкалу ваххабистского идеолога. И что? Его просто отпустили. Я видел конспекты слушателей ваххабитских центров. Там не было ни слова о вере, о религии — только о том, как взрывать, как нападать на армейские подразделения, как минировать, как уходить от преследования, как брать заложников.
Мне рассказали: недалеко от селения Губден ваххабиты организовали в заброшенной ферме школу для трехсот молодых слушателей. Местная власть никак не отреагировала. Выгнали их оттуда местные жители. То, что был дан коридор для выхода боевиков Басаева и Хаттаба, чистая правда. Да и не только их.
Чтобы Радуев выехал на лечение в Турцию, ему дали зеленый коридор по всему Дагестану. Чуть ли не с мигалкой впереди. Хаттаб много раз оказывался на мушке у местных омоновцев, но всегда в последнюю минуту поступал приказ: не стрелять! Что он постоянно бывал в Карамахи — знали все. И что? Да ничего!