Забытая история

Medea

Но это было еще не все: чуть позже мы с Ангеликой поссорились. По сути, из-за мелочи: она не хотела отпускать меня в очередную командировку. Как всегда говорила, что я не обращаю на нее внимания, что держу ее в «золотой клетке». Я пытался успокоить ее, говорил, что совсем скоро это закончиться, но она не слушала меня. В итоге она вышла из комнаты, хлопнув дверью: обиделась из-за ерунды.

Я не пошел за ней: пусть побудет одна. Ее можно было понять: меня не было в городе месяц, и только вчера я вернулся. И вот сегодня опять уезжаю: ну кому же понравится? К тому же,

она наверняка ревнует меня. Женщинам только дай повод: не так давно она решила, что я встречаюсь с помощницей моего фотографа, семнадцатилетней девушкой, не обремененной умом. Чего общего могло быть у нас? Но Гели она казалась конкуренткой.

Признаться, в этом была и моя вина: в последнее время я был слишком строг с моей Ангеликой, ей даже могло показаться, что я контролирую ее. На самом же деле причины были совсем другими, и ей не следовало их знать.

Я не знал, как вести себя: с одной стороны – мы не разговариваем, с другой – я не увижу моего ангела целую неделю. Так нужно ли зайти к ней перед отъездом? Я решил, что не стоит: помиримся по телефону.

Но получилось все по-другому: она все же решила попрощаться со мной. Выбежала на лестницу, окликнула нас и помахала рукой: удачи! В первый раз за день я видел ее улыбку!

Я сказал водителю подождать в машине и поднялся к ней. Я обнял ее. «Девочка моя, будь моя воля – не отпустил бы тебя ни на шаг!» - я шепнул ей несколько ласковых слов. Она волновалась, и мне пришлось ее успокоить. Еще несколько секунд мы смотрели друг на друга.

– Ну, мне пора, - к сожалению, я не мог задерживаться.

– Пока! – ласково сказала она мне.

Я вышел на улицу. С неба сыпалось что-то непонятное: то ли мелкий град, то ли просто такой дождь. Водитель предусмотрительно поднял крышу кабриолета, а я пожалел, что не приобрел машину с нормальной крышей: она наверняка лучше сохраняет тепло.

– Альф! – я посмотрел вверх. Гели стояла на балконе и улыбалась мне.

– Иди в дом, не мерзни, - ответил я ей: она вышла в легком платье и рисковала простудиться.

– Ничего, - она хитро посмотрела на меня. – А, может, ты все-таки отпустишь меня в Австрию?

Об этом мы уже говорили, и я объяснил ей, что поездка невозможна.

– Нет, - я отрицательно качнул головой. – Не получится!

Гели обиженно надула губки. Какая же она хорошенькая, моя девочка!

– Ну не обижайся! Потом съездим, вместе! – «Солнышко мое, я ведь тоже скучаю!» - подумал я. Вдруг захотелось отменить поездку и остаться с моей девочкой. Обнять ее и не отпускать, чувствовать, как бьется ее сердце, прикасаться к ее волосам… «Я люблю тебя, малышка» - и с чего это я стал таким сентиментальным?

– Ловлю на слове! – она помахала мне рукой и ушла.

Позже газеты полностью изменят этот случай. Журналисты видят только то, что хотят видеть.

Мы выехали из города, и я приказал набрать скорость: чем быстрее мы приедем, тем лучше. Но, конечно, за один день нам не успеть.

Во время поездки я думал о моей девочке, моей маленькой Ангелике. Я сам не верил в то, что можно так сильно любить человека. Я любил ее любую: веселую и грустную, капризную и покорную. Она могла быть такой

разной, и все равно оставалась собой. Она совсем не умела притворяться, да и не пыталась, а я любил искренних людей.

Я вдруг вспомнил нашу первую встречу: она сразу очаровала меня. Она показалась мне несколько скромной и очень милой. Тогда я и предположить не мог, что чувства станут настолько сильными. Ей было всего шестнадцать, еще ребенок, и в то же время уже взрослая девушка. В ней и до сих пор сохранилось что-то детское.

Нет, конечно, мы виделись и раньше: все-таки она была моей племянницей. Но когда ей было десять лет, я надолго уехал из города. И целых шесть лет не видел своих родных. Сестер я знал давно, да они и не могли сильно измениться. А вот с племянниками пришлось знакомиться заново.

– Шрек, - обратился я к водителю. – Тебе не кажется, что в скором времени что-то должно произойти?

– Что именно? – спросил меня водитель.

– Не знаю. Кажется, что-то не очень хорошее.

– Дай Бог, чтоб вы ошибались! – заметил он. – В конце концов, маршрут известен только самым близким людям, с нами охрана…

– Нет, Шрек, дело в другом…

Я сам не мог объяснить своих чувств. Я знал одно: что-то не так, но вот что?

Мы остановились в отеле, с хозяином которого договорились заранее: никто не должен был знать, где мы. Мы обговорили детали отъезда: надо было выехать как можно раньше, в то же время я хотел дать Шреку отдохнуть, и разошлись по комнатам.

Я долго не мог заснуть. В голову лезли самые разные мысли: почему-то вспомнилась Грета – сирота из городской больницы. Когда-то мы чуть не удочерили ее, но, увы, девочка была смертельно больна: рак мозга, это до сих пор не лечится. Вспомнилось, как мы втроем гуляли по городу, как водили девочку в парк. Малышка была слепа, но видела и понимала даже больше, чем многие зрячие взрослые. Ее маленькое сердечко подсказывало ей правильные слова. Она прекрасно разбиралась в людях, и поэтому я так ценил этого ребенка: она знала и любила меня настоящего. Таким меня знали только моя мама, Грета и Гели.

Я не говорил ей, кто я на самом деле: зачем ребенку знать об этом? Она думала, что я начальник какого-нибудь предприятия, и я не стал ее разубеждать. Слава богу, еще не выпускают газет для слепых!

Пол года мы были счастливы. Гели полюбила девочку и очень привязалась к ней. Они были очень похожи, как настоящие мать и дочь. Мои любимые.

Но вскоре Греты не стало. Не знаю, кого мне было жальче: ее или мою Ангелику. Я понимал: Грета избавилась от мучений, там, где она теперь, нет боли и страданий. Я еще помнил, как умирала от рака моя мама: она ждала своей смерти, мечтала о ней.

А Гели… моя девочка страдала. Она хотела меня поддержать, но у нее не получалось справиться даже со своими эмоциями. Улыбалась мне, и плакала, оставшись наедине с собой. Жалела меня, хотя ей было намного тяжелее: материнские чувства появляются ни с того ни с сего, а вот уходят очень долго. Если уходят вообще.

Гели часто вспоминала нашего не родившегося малыша. Парадокс: сама еще ребенок, а так хотела стать мамой! А я хотел детей только от нее, но по определенным причинам это было не возможно.