Забытое время
Шрифт:
– Вы хотите сказать, будто не знаете, где он имел дело с винтовкой? И откуда ему известно, что она пахнет серой?
– Он нигде не имел дела с винтовкой, – терпеливо ответила Джейни. – Что до серы – я понятия не имею. Он иногда выдает странные вещи.
– То есть вы отрицаете? – На Джейни директриса не глядела.
– Может, по телевизору увидел?
– Так он телевизор смотрит?
Ну что за женщина, а?
– Он смотрит «Диего» [10] , «Дору», «Губку Боба», бейсбол… Может, на И-эс-пи-эн
10
«Вперед, Диего, вперед!» (Go, Diego, Go!, 2005–2011) – американский мультипликационный сериал Криса Гиффорда и Вэлери Уолш, спинофф «Доры-следопыта» про Диего, кузена Доры.
– Это еще не все. Ноа помногу говорит о «Гарри Поттере». А вы утверждаете, будто этих книг ему не читали и кино не показывали.
– Совершенно верно.
– Однако он их прекрасно знает. Постоянно твердит какое-то убийственное проклятие.
– Слушайте, ну это же Ноа. Он много чего говорит.
Джейни повозила ногами. У нее на этом стульчике уже отнимался зад. От Гэллоуэев пришлось уехать в спешке; вероятно, миссис Гэллоуэй прямо в эту минуту обзванивает подруг, говорит, что все-таки зря рекомендовала им «Архитектурное бюро Джейн Циммерман». Из-за такой ерунды Джейни теряет клиентов.
– Вы поэтому вызвали меня сюда с важного совещания? Потому что считаете, будто мой сын слишком много болтает про оружие и Гарри Поттера?
– Нет.
Директриса пошуршала бумагами на столе, запустила в волосы узловатую руку с двумя кольцами.
– Мы сегодня обсуждали дисциплину. Тут у нас одного ребенка покусали… ну, не важно. Говорили о том, что у нас есть правила, что бить и обижать друг друга недопустимо. И Ноа рассказал – по собственной инициативе, – что однажды очень долго пробыл под водой и отключился. Он так и сказал, «отключился» – для четырехлетнего мальчика довольно странный способ выражаться, не находите?
– Он сказал, что отключился? – Джейни работала мозгами изо всех сил.
– Мисс Циммерман. Вы меня извините, но я должна спросить. – Директриса наконец устремила глаза на Джейни, и глаза эти были как булавочные головки и полыхали холодной яростью. – Вы когда-нибудь держали сына под водой, пока он не потеряет сознание?
– Что? – Джейни заморгала; слова были до того чудовищны и неожиданны, что она не сразу их поняла. – Нет! Конечно нет!
– Вы сами понимаете, отчего мне затруднительно вам поверить.
Джейни больше не сиделось на месте; она вскочила и заходила по кабинету.
– Он ненавидит ванну. Видимо, в этом дело. Я ему вымыла голову. Вот и все мое преступление.
Директриса презрительно молчала. Глазами следила, как Джейни расхаживает туда-сюда.
– А еще что-нибудь Ноа говорил?
– Говорил, что звал маму, но никто его не спас, и его утянуло под воду.
Джейни застыла.
– Утянуло под воду? – переспросила она.
Мисс Уиттакер коротко кивнула.
– Сядьте, пожалуйста.
Стоять
– Но… с ним никогда ничего подобного не случалось. Зачем ему так говорить?
– Он сказал, что его утянуло под воду, – с нажимом повторила мисс Уиттакер, – и он не мог выбраться.
Джейни наконец осенило.
– Это же его сон, – выпалила она. – Это его ночной кошмар. Что он под водой и не может выбраться.
Вспомнилась прошедшая ночь – Ноа молотит кулачками, визжит: «Выпусти меня, выпусти, выпусти!» Ночная драма, что рассеялась к утру. Просто удивительно, как все это стирается из памяти, пока не наступит следующая ночь.
– У него один и тот же кошмар, годами. Он просто все перепутал.
Джейни поглядела на мисс Уиттакер, но лицо у директрисы было как тяжелая железная дверь. Стучи сколько влезет – никто тебе не откроет.
– Итак, вы понимаете мою проблему, – медленно проговорила директриса.
– Вашу проблему? Нет, не понимаю. Простите.
– Мисс Циммерман. Я много лет работаю с маленькими детьми, и, по моему опыту, свои сны они так не пересказывают. Подобная… путаница… встречается редко.
Редко, это точно; Ноа вообще редкий экземпляр. Ладно, сосредоточимся. Дело ведь не только в том, что он знает всякое, правда? Не только в этом дело. Когда Джейни впервые догадалась, что Ноа не похож на других детей? Когда бросила ходить в группу поддержки матерей-одиночек? Дискуссии перешли от непрерывного ночного сна и младенческих газов к ваннам и детским садам, и слишком часто выпадали минуты, когда Джейни делилась опытом (кошмары и страхи, продолжительный и необъяснимый плач), а затем озиралась и видела не кивки, а недоуменные взгляды. Ноа уникален, и это один из признаков его уникальности – так Джейни всегда себе говорила, но теперь…
Мисс Уиттакер откашлялась – страшно слушать этот кашель.
– Маленький ребенок с водобоязнью говорит, что его держат под водой… и изо всех силенок цепляется за нашу младшую воспитательницу, а когда ее нет, часами неудержимо рыдает…
– Я его в тот раз забрала в полдень.
– …И другой признак того, что дома у ребенка не все в порядке, – от мальчика пахнет… вы же сами все понимаете? У меня есть долг. У нас с его учителями есть долг… – Директриса подняла голову – серебро волос сверкнуло, как меч. – Если возникает хотя бы подозрение, что ребенок в опасности, мы должны сообщить в органы детской опеки…
– Детской опеки?
Слова камнем ухнули в бездонный колодец. Джейни горячо обожгло, будто ее отхлестали по щекам. Гэллоуэи, финансовые неурядицы – весь мусор в голове мигом исчез.
– Да вы издеваетесь.
– Ничуть, уверяю вас.
Не может такого быть. Правда ведь? Она хорошая мать. Да?
Джейни отвернулась от директрисы, глянула в окно на игровую площадку, постаралась взять себя в руки. У нее не могут отнять Ноа. Не могут же?
На качели села ворона, уставилась на Джейни пронзительными глазами-бусинами. Джейни с трудом сглотнула панику.