Забытые боги: Пепельное солнце
Шрифт:
– Но господин, – несмотря на отсутствие рта илпаса говорил внятно и грамотно, хоть и шёпотом, – армия Лунного Пантеона уже давно ожидает сражения и…
– Это более не обсуждается, – прервал Олпуна Ма Сульхэ. – Идите, не заставляйте брата ждать.
Илпаса с громким хлопком и протяжным шипением втянулась в сырую почву и скрылась из виду. Мы остались вдвоём.
Ночная прохлада сырым туманом поднялась с озера и окутала тело зябкой дымкой. Никогда не думала, что моё тело будет способно ощущать столь несвойственное ему. Но эти чувства мне нравились. Всё было лучше, чем палящий и удушающий зной Солнечной
– Я не доверяю вам, Бо Хулар, – обратился ко мне Ма Сульхэ, и в сапфировых глазах я отыскала подтверждение его слов. Что ж, так даже лучше: легче обманывать того, кто тебе не верит и заранее готов к лжи.
Ха, а лгать богам Войны входит у меня в привычку.
– Конечно, Ма Сульхэ, я понимаю, – кивнула я. – Было бы ошибочно доверять сыну бога Иллюзий.
– Дело не в том, кто ваш отец, а в том, к какому роду он принадлежит, – слегка покачал головой Ма Сульхэ и шёлк его волос плавной волной коснулся округлого подбородка. – Ваша преданность Лунному пантеону поражает, но при этом увериться в вашей лояльности нашему роду не представляется возможным. Наш союз временный, скоро нам вновь придётся играть за разные стороны.
Мы неспешно прогуливались вдоль озера, в котором плескались длинные зеленоватые угри.
– Понимаю, Ма Сульхэ. Я передал вам в руки Ма Онши. Знаю, как долго вы за ним охотились. Но этого ведь недостаточно, чтобы заслужить ваше доверие. Однако я и не настаиваю. Достаточно и того, что мы идём к одной цели.
– Верно. Рад, что вы это понимаете.
Мы остановились на каменном мосту, который ровной белой дугой возвышался над безмолвным протоком, впадающим в озеро. Я бросила взгляд на прозрачные воды и отражение, золотистым бликом блеснувшее в воде, заставило меня улыбнуться: мужской облик мне подходит гораздо больше.
Глава 10. Тот, кто был потерян, найдётся вновь
Горечь пустоты и тихого отчаяния застряла в горле и не позволяла вздохнуть, сжимая легкие в тянущий к земле ком. Тяжесть пригибала, звала преклонить колени и сдаться бесконечной тоске в давно желанный плен.
Он не хотел жить. Хотел уйти за ними, раствориться в Забвении, стать единым целым с теми, кто дарил покой и утешение, дарил желание существовать.
Теперь их нет. Он остался один в этом наполненном толпами незнакомцев мире, и никто не желал впускать его в своё сердце, а он сам не жаждал познать какого это – снова стать важным.
Он давно забыл их голоса и лица. Лишь ноющая боль где-то там, в районе пупка, напоминала об их существовании. Он потерял всё, но обрел вечность, о которой никогда не просил. И этот дар он был готов вернуть в любой момент, но благодетель не желал возвращать подарок, он считал его надеждой, гарантией того, что однажды удастся возвратить всё, обрести долгожданный покой.
– А ты совсем не изменился, Сунги.
Голос, в котором угадывались презрение и отвращение, запрятанные за показной веселостью, вывел его из раздумий. Он обернулся: взгляд обожгли пронзительные багровые глаза и ядовитая улыбка, но тело не чувствовало ни страха, ни волнения – оно больше ничего не чувствовало.
– Вечность вам к лицу, юный принц. Она красит ваше бледное лицо и усталый взгляд, – с неприкрытой иронией вещал мужчина с багряным блеском в глазах. Его простая черная тога спускалась до пола, голые
Сунги захотелось отвернуться, как и всякий раз, когда он видел этого мужчину, но, несмотря на это, Сунги с покорной уверенностью глядел прямо в глаза, пропитанные багряным светом.
– Почему же ты не заходишь внутрь? – мужчина небрежным движением указал на черное здание без окон и дверей, откуда и исходил сладковатый запах разлагающейся плоти. – Тебе не интересно, как сильные мира сего творят историю смертных? Разве мой брат не приказал сопровождать его всюду? Ты смеешь не следовать его приказам? И почему ты все ещё смотришь на меня, юный принц? Разве тебе не полагается склонить голову в моем присутствии?
Сунги послушно поклонился. Он, наследник трона Сунгали, склонился в почтительном поклоне, растворяясь в стыде и беспомощности. Теперь, когда жизнь навсегда покинула тело Сунги, он был вынужден вечно пригибать спину перед теми, кто именовал себя богами.
– … и только время покажет, какой из Пантеонов не канет в Забвение, а займёт место на вершине, – громкий бас внезапно отделился от безмолвного здания вместе со своим хозяином: высоким стройным юношей с длинными светло-золотистыми волосами, свободно спадающими на плечи, закованные в скромный доспех из белого золота. Округлые глаза юноши отливали багровым, но оттенок этого насыщенного красного цвета не внушал страха и ощущения скорой смерти, наоборот, в них кипела жизнь, которая сейчас изливалась повсюду вместе с недовольством владельца.
Но не один он покинул гнетущее здание – высокий черноволосый мужчина в легком доспехе, небрежно накинутом на черное кимоно, с легкой усмешкой поглядывал на своего спутника, сжимая в руках утонченный лук из прозрачного дрегнира – крепкого и в то же время гибкого дерева, которые растут в самой гуще Великого леса. Узоры и письмена, украшавшие лук без тетивы, были настолько изощренными и изысканными, что совсем не вязались с воинственным пренебрежением, которым так и сиял мужчина. В его легкой походке, в пронзительном взгляде синих, с легким зеленым отблеском глазах виднелась сила и опасность, к которой, впрочем, их носитель относился со всей несерьёзностью.
– Дорогой мой Бо Хулар, вы начали говорить, как смертный? – простодушно осведомился черноволосый бог у своего спутника, который, заслышав своё имя из его уст, скорчил прекрасное лицо в презрительной маске и слегка ускорил шаг, чтобы оторваться. – Неужто вы опустились до столь нижайших существ? Ох, как изменчив ваш нрав в последние столетия. Вы так юны, а ваше сердце столь нестабильно, столь переменчиво. Я начинаю переживать за вас, мой друг, – откровенно издевался над солнечным богом лунный.