Забытые боги: Пепельное солнце

Тала Ан

Тайсвен внимательно вслушивался в каждое слово, но смысл утекал будто песок сквозь пальцы. Жрец вдумчиво провел широкой ладонью по лицу. Тысячи мыслей в это мгновение охватили его сознание, каждая страшнее другой.

Дилфо всё стоял в жуткой позе, но голос давно стих, лишь звон стекла и гул за окном нарушали наступившую тишину.

– Что ж, – спустя продолжительно молчание протяжно проговорил Тайсвен, обращаясь к золотистому глазу, – будем надеяться, что этот Он не тот, о ком я думаю.

Глаз не ответил, но золото радужки, казалось, засверкало ещё ярче.

***

Шквалистый ветер сбивал дыхание, но оно мне ни к чему. Глаза закрыты. Разум очищен

и пуст. Ноги крепко стоят на мосту. Моё тело стабильно. Оно лёгкое и недвижимое.

Сосредоточенность. Сосредоточенность…

Сосредоточься же!

Левая нога шаркнула по камню и сдвинулась на миллиметр назад. Я, скрипнув зубами, с трудом вернула ступню на место, изо всех сил сопротивляясь сумасшедшему ветру, который исходил от места, где должен был быть заточен Ма Онши. Должен был. Ма Сульхэ не справился, не смог обеспечить необходимую охрану, хотя его и предупреждала. Ма Онши нельзя было оставлять под присмотром жрецов – отсутствие душ делает их отличными охотниками за фантомами, но отвратительными надзирателями за богами. Жрецы не способны видеть и ощущать без специальных амулетов тех, кто душ не имеет. Так что – лиши жреца его приспособлений, и он будет беззащитен. Да и что жалкий смертный, продливший жизнь за счёт благосклонного бога, может сделать против наступившего Хаоса?

Чем думал Ма Сульхэ, оставляя Ма Онши под такой ничтожной охраной? Или в этом и заключался одному ему известный план?

Ма Онши. Предсказуем в своей непредсказуемости. Разрабатывать стратегии в мире, где есть Ма Онши? Глупее ничего не придумаешь. Вот и мои, столетиями продуманные планы, развеяны по воле Ма Онши.

Прости, дядя, но месть придётся отложить.

Ураган не стихал. Мимо проносились обломки камня и дерева, они задевали, царапали кожу, но я не двигалась с места: если хоть на мгновение поддамся этой силе, уже не смогу устоять – снесёт безвозвратно.

Ма Онши призывает Войну. Он должно быть обезумел. Он как никто другой должен знать, чем все закончится. Что же произошло, раз Ма Онши решил пойти на крайние меры?

Гул и свист ветра оглушали. Гнев и ненависть клубились в воздухе, отравляя кровь, напитывая её зловонной желчью. Хотелось вцепиться зубами в плоть, проткнуть мечом живое тело, оторвать голову и напиться кипучей кровью. Хотелось убивать. Неистово. Невыносимо.

До боли прокусила щёку. Боль отрезвляет – кто бы мог подумать. Смертные имеют такой мощный инструмент, чтобы всегда быть в трезвом уме, но сколькие из них молятся о том, чтобы боль навсегда исчезла. Глупцы. Без боли нет и сознания, воли. Отсутствие боли отупляет, делает слабым. Бесстрашным, но слабым. Острым, незакаленным в боях мечом, который при малейшей трещинке расколется на мелкие части. Ни один бог не выдержал бы той физической боли, которую смертные испытывают каждый день. Даже я, та, кто пребывала в беззащитном теле уже несколько месяцев, не могла привыкнуть к царапинам, мелким порезам, боли в животе, зуду, жажде, голоду, недостатку сна и усталости. Но смертные – они живут с этим, они живут в нескончаемых ощущениях неполноценности и не ведают, что именно они делают их живыми.

Вкус железа на языке привёл в чувства, ненадолго утолил животную жажду крови. Я покусывала щёку, высасывая солоноватую кровь, и прислушивалась к стонам ветра. Среди гула и свиста различила язык Хаоса. Кто-то яростно кричал, изливал злобу на всё вокруг, ненависть ко всему живому. Голос Войны. Она уже здесь.

Никогда не могла найти ответ на вопрос, что такое Война и откуда она взялась. Она досталась нам от старых богов, наследство их былого величия. Также,

как и Мгла. Они всегда были, потомки Хаоса, первопричины всего сущего. По крайней мере, так говорится в трактатах. Но я не верю этим сказкам. Я прожила достаточно, чтобы понять – нельзя доверять тому, что пишут боги, даже старшие. Они всегда рисуют мир таким, каким хотят, чтобы его видели остальные, от правды в таких пейзажах остаются крупицы.

Так что же такое Война? Хаос? Древний бог? Проклятие, ниспосланное нашими предшественниками?

Я этого не ведала. Знала лишь одно – только боги Войны способны ей управлять. Призывать по своему хотению, направлять её движение во время битвы. Страшная мощь, пугающая. Но ещё больше страшило осознание: боги Войны, имея такую силу в своих руках, не стремились к вершине владычества, не свергали Верховных богов и оставались у них в услужении. Почему? Пугает не та мысль, что боги Войны могут однажды оказаться на золотых и серебряных тронах Верховных, а то, что они этой возможностью не пользуются. От богов Войны не знаешь, чего ожидать, и Ма Онши яркий тому пример.

Ветер усилился. Голос Войны перешёл в истеричный крик. Призыв приближался к кульминации. Скоро на зов Войны со всех концов прибудут те, в ком желание убивать пересилит здравый смысл – смертные и бессмертные будут биться бок о бок, слабовольно подчиняясь зову. Такое случалось не раз за всю историю мира, и всякий раз заканчивался горами трупов и реками крови, но только так Война могла насытиться и уйти в своё логово. Ма Онши обрек на смерть тысячи жизней, но для него это было привычным делом: из всех богов Войны Ма Онши призывал её чаще остальных.

Уши болели от крика, вся сущность содрогалась от чужой ненависти. Хотелось преклонить колени перед этой неодолимой яростью, но я держалась, изливая собственный гнев на глупого божка, который делает, прежде чем подумать, и эта злоба помогала мне устоять перед неудержимой волной безумия.

Сопротивляясь ветру и шуму, я мысленно готовилась к скорой битве, но внезапное воспоминание отрезвило: у меня нет духовного орудия.

– Горги всех подери! – выругалась вслух я, но слова потонули в вихре бешенного грохота и свиста ветра.

Конечно, у меня было орудие, единственное, которым когда-либо владела, и я могу призвать его в любой момент, но я не имею на это права. Нет. Хватит его во всё это впутывать. Сунги заслужил покой, и кто я такая, чтобы нарушать его, снова заставлять Сунги убивать.

Горечь воспоминаний пронзила сердце. Собственная беспомощность в былые годы ослабляла меня и теперь. Правая стопа сдвинулась назад под ударом стихии, и я чуть не упала, потеряв равновесие.

Нет, сейчас не время расслабляться. Я должна быть сильной, когда разразиться битва, никто не знает, кого призовёт своим зовом Война. В землях Звёздной Юдоли каких только тварей не водится, да и сами боги, ведомые голосом Войны, становятся диким зверьем, которым нет дела ни до кого, кроме собственной жажды убивать. Не однажды я сталкивалась на поле боя с теми, кто насмерть сражался с собственными родичами, наплевав на законы крови.

Нам предстоит пережить это снова.

Но…

У меня ведь так и нет духовного орудия.

Мысли о неизбежном проигрыше и неминуемой смерти в виду отсутствия полагающего оружия были прерваны внезапно наступившим затишьем.

Ураган прекратился. Голос Войны оборвался на истеричной ноте и растворился пряном ночном воздухе.

Что-то было не так.

Призыв нельзя остановить стоит ему начаться. Война приходит по зову, но уходит только по своему желанию.

Так не должно быть.