Зачем богу дьявол к 2
Шрифт:
– В войнушку играешь?!
– Николай, в мгновение, взбесившись, схватил Никиту за грудки: - Где я тебе сказал быть?! Никогда, никогда больше так не делай!
Железный дровосек спятил! Из его выпученных глаз сейчас выскочат шестерёнки и пружинки! Никита растерянно моргал.
– Ну, да...
– Никита даже не попытался высвободиться: - Конечно, ты думаешь, мне будет хорошо без тебя! Он побежал в твою сторону!
– Ты кретин.
– Николай ослабил хватку, удивляясь, что может вот так взорваться, и отпустил Никиту.
– Псих!
– Никита повёл плечами, поправляя врезавшуюся в тело рубаху.
Оказалось, что в небе собрались тучи. Грянул летний дождь, быстро вымачивая уходящих с поля боя Никиту и Николая, и омывая ещё не остывшие тела старателей.
У
Дождь лил два дня. Шкодливый дождь, не пасмурный: в небе то и дело появлялись яркие голубые проталины, сквозь которые проглядывало солнце. Он испортил сигнализацию вокруг дома.
– Смыло!
– не без ехидства констатировал Никита.
Попытка обезопаситься от всего и вся, в обычной жизни выглядит, как психоз, но в новой жизни даже паранойя покажется адекватным ответом на недружественную реальность. Никита не спорил по сути, но сомневался, что технические ухищрения уберегут от судьбы. Николай не разделял его мистического настроя и по натуре не мог сидеть, сложа руки в ожидании неприятностей, тем более что многие из них очевидны. Никита ничего не рассказал про своё кольцо. Что оно такое? Бог из машины, который приходит на помощь в критический момент? Подарок судьбы? Может быть, действие кольца результат химических реакций, провоцируемых в организме интуицией? Николаю только дай повод что-нибудь поисследовать: будет жечь кислотой, совать в разные приборы, начнёт ставить опыты! Нет уж! На кольцо Никита рассчитывал больше, чем на электронную охрану.
Казусы с ней начались сразу. В первую ночь она верещала без умолку, словно дом окружила толпа злобных, кровожадных орков. Пришлось её отключить: система реагировала на всё подряд, вероятно, даже на шевеление травы ветром. Николай что-то подрегулировал, и она совсем перестала реагировать на окружающий мир, пребывая в электронной нирване. Наконец компромисс был найден: система стала различать только экипировку человека, в которой обязательно есть что-нибудь металлическое, но если голышом, то проскользнуть можно запросто. Голых бояться, в лес не ходить - прокомментировал это обстоятельство Никита.
С темнотой окна закрывали изнутри - заставляли рамками, на которые была натянута техническая, светонепроницаемая материя. Снаружи дом как будто исчезал, сливаясь с разросшимися во дворе сорняками. Относительной невидимости способствовала и окраска, которую безжалостно нанёс Николай на жизнерадостный в прошлом фасад. Абсолютной маскировки не бывает, но хотя бы издалека ничто не привлекает внимание.
С первого дня их знакомства Николай заметил чуткость Никиты к опасности и объяснял это особенностью его психики: и не такое возможно, даже если забыть о личном примере. Но чувствовать опасность - это не то же самое, что избежать её. Ведь оказался же Никита в руках полицейских. Да, но потом уберёг от кавалькады сумасшедших гонщиков, а на складах спас от снайперской пули. Что-то в этом есть и, в тоже время, чего-то не хватает - решил Николай ещё и потому, что безалаберность Никиты заявляла о себе громче чувствительности к опасности. Он мог носить пистолет без патронов в магазине, забыть о включённой кухонной плитке, регулярно терял пару к носку, рыбу ловил в кроссовках, шлёпая по щиколотку в воде, вместо того, чтобы надеть сапоги и так далее и тому подобное. А Никита в свою очередь удивлялся, глядя на Николая: быть постоянно начеку - это же с ума сойти можно!
– Знаешь, что больше всего нас раздражает в других людях?
– как-то, после очередного в свой адрес упрёка в легкомыслии, спросил Никита: - Что они себе позволяют то, чего мы себе не позволяем.
Николай не понял - к чему это?
– Побудь распиздяем!
– предложил Никита: - Это так классно!
– Нет!
– отказался Николай: - Мне тебя хватает.
Время летело незаметно, сам собой наступил момент, когда оставаться сиамскими близнецами стало сложно: одна голова собиралась поехать в Лабораторию, другая запланировала вылазку в лес - как быть? Никита знал, что Николай уступит, но удовольствия от таких уступок не испытывали оба. Пусть едет. Сначала было непривычно и
Новая, неизвестная область деятельности отнимала все силы, а результаты часто не радовали. Но Никита старался, а Николай в бытовом смысле был неприхотлив и всегда помогал - это, что бы ни сказать - переделывал. Куры чуть не разбежались, корова застроптивела, сковорода вдруг утратила антипригарность, а кастрюли стали походить на сковороды.
Николай, боясь спугнуть хозяйственный настрой Никиты, никакой критики в его адрес себе не позволял. Не боги сковороды и кастрюли портят, а опыт дело наживное. Прибирался Никита, помахав тряпкой поверху, поэтому раз в неделю делали генеральную уборку вместе: полностью перемывали всю посуду, мыли полы. Тараканы как набежали, так и убежали: с Николаем не забалуешь, он знал, как их извести. Сложнее, оказалось, справиться с гадюками, которые чуть было, не оккупировали весь двор. Никита змей боялся и палил в них из пистолета. Николай придумал втыкаемую в землю трещалку, которая портила гадюкам настроение, и они отступили.
Без людей природа быстро восстанавливала свои попранные человечеством права. Почти ручной и малообитаемый лес на глазах становился дремучим. В посёлке, чем попало заросли не только огороды, но и дома. Поначалу к лесу Никита относился с опаской, но страх незаметно прошёл. Сугубо городской житель, он мог отличить берёзу от дуба, а дуб от ели, но не более того. Практическое восполнение образовательного пробела происходило интуитивно. Никита чувствовал деревья, как людей и даже в шутку разговаривал с ними. Ничего не зная о растениях, он каким-то образом находил среди них полезные, даже сочинил собственный травяной раствор для умывания, а в доме развесил пучки трав, которые делали воздух вкусным, как в лесу. В мёртвую питьевую воду, изуродованную фильтрами Николая, стал добавлять смесь из лесных камней и особых грибов, которые вырастали на некоторых деревьях. Охота и рыбалка стали любимыми занятиями Никиты.
Не подавая виду, в душе, Николай удивлялся: откуда что берётся? У Никиты дар. Ни воспитанием, ни привычками, ни образованием это не объяснишь. Лесной человек! Никогда бы не подумал, но факт! От общения с лесом глаза Никиты стали ещё глубже зелёными и окончательно колдовскими.
Организованные старатели в городе больше не встречались. Иногда забредали шальные одиночки, которых Николай называл беспризорниками. В окрестностях прошёл слух, что в городе солдаты кресты охраняют какие-то секретные лаборатории, а старателей отстреливают от скуки. Хотя стало безопасней, Николай всё же не позволял себе расслабиться. В доме была не только рация, но и тревожная кнопка, чтобы Никита в любой момент любым способом мог оповестить об угрозе. За себя Николай не боялся. Он взял слово с Никиты, что тот не будет даже пытаться собственными силами устранить проблему, если она возникнет, а сразу уйдёт в лес. Чёрт с ним с домом, с барахлом!
***
В полуста километров на месте бывшего казённого совхоза образовалось поселение. Несколько общин, сколько точно Николай не знал, объединились, но не слились: лишь рядом жили каждая по своим правилам. А вместе - не допускали на свои территории чужаков, оставив для них никчёмные постройки на окраине. Там же останавливались старатели, менявшие барахло и топливо на свежие продукты. Ничейным пространством считался рынок меновой торговли, возникший перед бывшей управой.
Место для жизни поселенцы выбрали неудобное: в чистом поле. Рядом ни реки, ни ручейка. В недалёком прошлом жители вполне обходились водой из артезианских скважин, которая подавалась на водонапорную башню, а оттуда в дома, на водоразборные колонки и на хозяйственные нужды. В новой жизни блага централизованного водоснабжения стали недоступны. Артезианская скважина работала, но в непонятном режиме и только на общины: как-то между собой они решали этот вопрос. Для старателей наполняли водой несколько больших металлических бочек на рынке.