Зачем богу дьявол к 2
Шрифт:
Нет, Николай не один. На этот раз сельчане определились, на чьей они стороне. Скорее поняв, чем разглядев картинку, Никита облегчённо вздохнул и, казалось, что он успокоился к возвращению Николая.
– Ещё раз попробуй так сделать!
– с негодованием выкрикнул Никита, не обращая внимания на окружающих, рубанул рукой воздух, будто врезал Николаю, развернулся и пошёл, не разбирая куда, по ходу пнув подвернувшийся под ногу камень.
– Он всегда так беспокоится?
– спросил Пётр.
– Всегда.
– тяжело вздохнул Николай.
– Я дал им сутки
– поставив в известность, Николай пошёл за Никитой.
Сев в машину, Пётр подождал - вдруг заведётся сама? Как же! С этой парочкой выпадаешь из реальности.
В знак солидарности десять человек из разных общин пришли в усадьбу с предложением помочь в обустройстве. Подумав, Никита попросил вернуться с граблями, лопатами и носилками. До вечера убирали останки людей в лесу, складывали их в яму на поляне, которую выбрал Никита. Вряд ли убрали всё, но далеко в приделах видимости. В лесу умерло много людей. Труппы ублюдков Боса оттащили за ноги к обрыву и сбросили в реку. Похоже, они передрались насмерть. С чего бы? Обкурились чем-нибудь непотребным, не иначе. Никита сначала хотел их оставить грибнице, но передумал: отравится ещё! Забота за заботу. Лес остановил босовцев.
Погребальную команду по возвращению ждал ужин. Николаю ничего делать не пришлось. Всё принесли вчерашние участники большого стола. В рассадочной суете Рыжий изловчился опередить всех и пристроился рядом с Никитой.
– Прощай, Петя!
– съязвил кто-то.
Упоминание о Пете сбылось быстро. Он приехал с четырьмя понурыми парнями.
– Это люди Боса.
– пояснил Пётр.
– Ты хочешь посмотреть, как я им бошки отверну?
– насмешливо спросил Николай.
– Так ещё срок не вышел.
– Нет. Они у Боса как рабы.
– Пётр показывал на парней.
– Эти двое за долги, этого на цепи держали за то, что уйти хотел, этот... сам понимаешь.
– действительно, глядя на очень молодого, красивого парня, можно было понять.
– Рабы? И вы знали?
– удивился Николай.
– Знали. Что за публика. Сколько у вас ещё шкафов со скелетами?
– Мы не вмешиваемся.
– уверенно в своей правоте ответил Пётр.
Начинать бесполезный спор Николай не стал. Невмешательство теперь повсеместно, а вмешательство - не подвиг, а глупость, от которой в лучшем случае никому не лучше, обычно, хуже.
– К себе возьмёшь.
– то ли спросил, то ли распорядился Николай.
– Что же не взять. Возьму.
– согласился Пётр.
Следующий день наконец-то прошёл буднично: выгребали из дома грязь, планировали, где что будет. Николай собрал и установил свой чудо-генератор. Но без примечательного события всё же не обошлось. Пришла Мать с пирожками. Вот уж кого не ждали и меньше всего хотели видеть!
– Спасибо за мёртвых.
– поблагодарила Мать.
– Я давно просила похоронить, но...
Мать говорила искренне, так же, как искренне невзлюбила новых поселенцев. Это такой характер или шизофрения? А пирожки принесла в отместку за слова Никиты на Совете? Уж точно, не для того, чтобы подмазаться! Она ни под
Это был их последний мирный и безмятежный день.
Новое утро выдалось радостно солнечным. Зима стояла тёплая, не верилось, что скоро Новый год.
– Тебе нравится так смотреть на меня?
– спросил Никита, допивая свой традиционный спросонья чай. Николай согласно кивнул головой.
– А мне нравится смотреть на тебя, когда ты так смотришь.
На хорошее настроение выпало не более двух часов. Над Селом поднялся столб дыма. Пожар! Поджечь, что угодно друзья могли на раз, а вот потушить - это вряд ли. Решили, что народу много, без них обойдутся. Но не обошлось.
На дороге появился военный джип типа "Тойота с пулемётом" крупнокалиберным. Кольцо на пальце Никиты засвербело. Укрылись в доме. Джип остановился возле остатков клумбы в середине двора. На двери кабины красовалась грубовато нарисованная эмблема - вероятно, огнедышащий дракон. Кресты, но генераловские.
– Слушайте внимательно, повторять не буду.
– раздалось из громкоговорителя.
– Вы должны явиться на рыночную площадь. И без фокусов, циркачи! Через десять минут, каждые десять минут будем расстреливать по десять человек. Время пошло.
Джип развернулся и уехал.
Уйти в лес? Эта мысль промелькнула, но не задержалась. Дольше продержалась другая - пусть хотя бы один уйдёт. Интересно, кто? Нет, это невозможно.
– Делай как я. Пожалуйста!
– попросил Николай и смотрел на Никиту так, словно боялся забыть, как тот выглядит и хотел запомнить.
– Я как ты!
– согласился Никита, стараясь придать своему голосу уверенность.
На рыночной площади собрались почти все сельчане, за исключением тех, кто больше испугался прийти, чем ослушаться приказа. Они стояли в полукруг. В центре, на капоте бронетранспортёра, сидел крест лет сорока, грелся на солнышке, презрительно поглядывая на толпу. Остальная колонна автомобилей разместилась перед въездом на площадь. В ногах у командирского капота справа с видом победителя стоял Бос, слева - испуганный попик, который понимал, что происходит ужасное, но от страха потерял способность соображать, и не понимал, как оказался на стороне крестов. Поодаль стояла группа сельчан, человек пятнадцать, с нацеленными на них автоматами захватчиков.
Пропуская вперёд Николая и Никиту, люди расступились, опустив глаза.
– Славно, славно!
– Главкрест с любопытством разглядывал добычу.
– Особенно светленький. Будет чем заняться на досуге.
– и вдруг заорал: - На колени!
Николай встал на колени, опустив голову, чтобы ненавидящим взглядом не разорвать в клочки крестовскую тварь. Никита последовал его примеру.
Вот так-то лучше! Крест был доволен. А то пришли, герои! За свою шкуру не испугались, а других пожалели. Эх, людишки, людишки... Какое, спрашивается, каждому людишке дело до всех остальных?