Зачем нам враги
Шрифт:
Натан пожал ее. Это было самое крепкое рукопожатие в его жизни. И выпуская сухую ладонь эльфа, Натан понял, что и самое долгожданное.
«Как же я скучал по вам, милорд», — подумал он.
Люд вокруг толкался и гомонил, только это было так далеко...
Они вообще ничего не сказали. Ни слова. Как будто в словах не было нужды. Просто двинулись к воротам — вчетвером. Глориндель и Рослин в центре, Натан и женщина — по бокам.
Тальварды искали пару, калардинку и калардинца, а не мужчину, женщину, девочку и эльфа.
Прежде чем они вошли в ворота, Натан оглянулся.
И что-то похожее на тень улыбки блуждало на его посеревших губах.
Натан смотрел на него, пока ворота не закрылись. А потом поднял голову и увидел на сиреневом небосводе маленькую блеклую дольку новой луны.
ЧАСТЬ 4
РОСЛИН И ГЛОРИНДЕЛЬ
Берег был каменистый, и по всей его линии громоздились валуны, облепленные сухими водорослями. Похоже, подходило время прилива.
Вдоль берега тянулась рыбацкая деревушка — длинная, в одну улицу. Должно быть, если смотреть сверху, она напоминала морского змея, выброшенного на сушу. Но сверху они не посмотрели — дорога к побережью петляла между холмами, поросшими хвойным лесом, и они увидели Тарнас, только когда вышли к нему.
Да, именно это и был Тарнас. Рыбацкая деревушка, затерянная меж прибрежных камней.
И никто здесь никогда не слышал о некроманте по имени Эр-Дьятис.
Возможно, эта новость привела бы Эллен в отчаяние, если бы она еще могла отчаиваться. Но пока что ее намного больше удивляло и заботило то, что они до сих пор оставались вместе. Все четверо.
От заставы они продолжали двигаться в сторону моря — не сговариваясь. Сложно было сговориться в молчании. Несколько часов ехали вчетвером, бок о бок, не проронив ни слова. Глориндель взял леди Рослин к себе на коня. Она откинулась ему на грудь, запрокинув голову назад, на его плечо, и ехала с закрытыми глазами — только пьяная улыбка блуждала по лицу. Кажется, она была абсолютно счастлива. Еще бы — ведь они по-прежнему ехали туда, куда она хотела попасть.
Эллен тоже, но счастливой это ее отчего-то не делало.
Только несколько часов спустя эльф круто завернул коня и сказал, что пора сделать привал. Ему никто не возразил, и вот тогда-то они наконец разговорились. И говорили, говорили, все наговориться не могли. Как будто отошли от шока и теперь наверстывали упущенное.
Глориндель с другим мужчиной отошли в сторону, сели, долго разговаривали — со стороны Эллен не могла понять, о чем, даже не знала, рады ли они видеть друг друга. Мужчину звали Натан, и это был тот самый человек из зеркала Рослин... тот самый человек из снов Эллен. Именем этого человека назвал ее Глориндель в тот миг, когда она была как никогда близка к черной прорве вожделенного безумия.
И Эллен боялась его. Ей не хотелось к нему подходить, не хотелось с ним заговаривать. К счастью, его намного больше интересовал эльф.
«Наверное, они все-таки друзья», — неуверенно
Она намеренно старалась не смотреть в сторону Рослин — памятуя о том, как они расстались. И содрогнулась всем телом, почувствовав легкое, царапающее прикосновение тоненьких пальчиков к тыльной стороне ладони.
Рослин подползла к ней сбоку, неслышно и проворно, как... как сколопендра, подумала Эллен и снова содрогнулась. Метнула взгляд на мужчин, беседовавших в стороне. Наконец решившись, подняла взгляд.
Рослин смотрела на нее. Молча. И в ее глазах Эллен не увидела врага. Впрочем, друга тоже не увидела.
— Я же говорила, что ты сама себя накажешь, — тихо сказала калардинская княжна.
Больше они ни о чем не говорили — до самого Тарнаса.
А вот эльф со своим слугой явно наладили отношения. Эллен видела, что Натан расслабился — не полностью, такие как он, никогда не теряют бдительность. Им ничего не страшно, их ничто не заботит, они никогда не колеблются. И главное, им никогда не снятся сны, в которых они кажутся себе кем-то другим. Эльф же расслабился совершенно — и только теперь Эллен с удивлением осознала, до чего же он, оказывается, все это время был напряжен. А сейчас будто почувствовал себя защищенным.
«До чего же вы в него верите, милорд», — подивилась Эллен про себя, но, как ни старалась, не смогла разделить это чувство. Натан не казался ей опасным. Но и безопасным — тоже. Она не знала, что он сделает, если ее снова начнут насиловать на большой дороге, — спасет или присоединится к потехе. Что в такой ситуации сделал бы теперь Глориндель, она даже думать не хотела.
От всех этих мыслей на душе становилось тягостно, и Эллен почти обрадовалась, когда они наконец достигли цели. Впрочем, как оказалось очень скоро, это было совсем не так.
— Ну что, друзья мои, — сказал Глориндель, когда они дважды объехали всю деревню и выяснили, что об Эр-Дьятисе здесь действительно ничего не знают. — А теперь предлагаю пожать друг другу руки и разъехаться по домам. Этот идиотизм и так затянулся дальше некуда.
Рослин встрепенулась и впервые за прошедшее время отстранилась от эльфа. Все эти дни Эллен не переставала удивляться тому, до чего же им, княжне и ее суженому, было хорошо вместе. Они тоже почти не говорили, просто все время были рядом, прикасаясь друг к другу, а по ночам Рослин прижималась к груди своего жениха, он укрывал ее своим плащом, и на лице у него появлялось выражение, которое пугало Эллен больше, чем изумляло: слепая, неистовая нежность хищного зверя к своему детенышу... или самца к своей любимой самке. Впрочем, нет, скорее что-то среднее между тем и другим. И вот эта двойственность была самой дикой. Глядя на них, Эллен пыталась вспомнить, как смотрел на нее Рассел, и не могла. Совсем не могла.