Зачет по тварезнанию
Шрифт:
— Хорошо, — кивнула я. — А почему не косорыл?
— А потому что косорыл в случае опасности зарывается в верхний слой почвы и прикрывается иллюзией. А просто так он по лесу не летает. Он взбирается по стволам наверх и обычно уже оттуда взмывает в небо.
Сказать, что я была потрясена… В общем-то ничего не сказать.
— Вы сталкивались с ними на боевой практике?
— Если честно, нет. Дайна миловала. Но я читал вашу статью в «Вестнике тварезнания». Называлась она, как сейчас помню, «Сравнительная этология тварей третьего класса опасности». Так что можете звать меня
Блондин подмигнул, выдрал какую-то травинку, сунул ее в рот и снова завалился на землю.
Это был шах и мат.
— Но там же нет картинок, — напомнила я, чтобы хоть чем-то заесть горечь поражения.
— Там и пяти страниц нет, — вернул мне Торнсен. Точнее, Кейрат. Нужно привыкать называть его «Кейрат». — Так что уснуть я тоже не успел. К тому же ее написали вы, — он на секунду бросил на меня хитрый взгляд.
— Ну, не я, а Сафониэль лей Гроссо и я, — возразила я.
— Вот не надо, Джелайна. Его статьи я тоже читал, — саркастично заявил этот з-з… знаток.
— Еще скажите, что вы действительно сами сдали термаг на сто баллов.
Кейрат лишь улыбнулся. Так, как обычно улыбаются самоуверенные мужчины. Когда так улыбался Сафониэль, у меня возникало желание подставить ему подножку или пролить томатный соус на его любимую белую рубашку с жабо.
Но в следующую секунду он сел, а еще секунду спустя стоял в середине полянки и оглядывался по сторонам. Я тоже заметила это. Лес вокруг в один момент стих. Исчезли звуки птиц, насекомых и даже шум ветвей. Как в нас вбивали все шесть лет университета, спустя пару ударов сердца я была спиной к спине с боевиком. Я скорее почувствовала, чем увидела его удар. Два удара сердца на дубль — скорректированный парный удар, который должен нанести боевик, и я раскрыла шатром щит. Удар в контур я тоже ощутила, потому что не имела права оборачиваться. Моя обязанность — держать периметр в своих ста восьмидесяти градусах. Но оборачиваться и не требовалось. Я ее увидела. Тварь почти черканула щетинистым брюхом по щиту передо мной. Хвост, усеянный крупными, как кинжалы, колючками, метался из стороны в сторону.
А потом она развернулась.
Дайна, какая же она была страшная! Щелки глаз полыхали синим огнем. Морду окаймляли острые гребни. Гребень из жестких зазубренных пластин торчал посередине груди.
— Лайна!
Я опустила контур, набирая полную грудь воздуха и считая удары сердца. Первый сгусток силы влетел твари прямо в морду, и ее облик исказился сквозь файербол, как через пленку мыльного пузыря. Это был мощный выброс. Очень мощный. Для третьего — вообще нереальный. Тварь дернула головой. Но даже не притормозила полет. Ту-тук. Тварюга открыла пасть, намереваясь нанести ответный удар.
— Падай!
Я послушно упала, ощутив, как поднялись волоски на шее, когда сверху пронесся четвертый пылающий шар. Торнсен подхватил меня в полете и ушел вбок перекатом, накрывая меня своим телом. Я сжала зубы, растягивая контур на горизонтальное тело Кея, скорее угадывая его границы, чем зная их. Щит содрогнулся, хотя ему досталось по касательной — основной удар пришелся туда, где мы стояли минуту назад.
И на лес снова опустилась тишина.
На
15. Лайна. В избушке, временно переименованной в "базу практики"
Я разжала зажмуренные, как оказалось, глаза, и обнаружила Торнсена над собой. Ничего неожиданного в этом не было. Я всем телом ощущала, что он… сверху. Но ощущения эти были… необычными. Незнакомыми. Неправильными. И расстояние до его губ было непозволительно близким для преподавателя и студента. Даже для пары «боевик — защитник» слишком. Конечно, после такого боя его вряд ли можно считать опасным.
Я поерзала, пытаясь выбраться из-под тяжелого тела.
…Ан-нет, хе-хе, можно считать опасным. И тут даже считать не нужно. Разве что про себя, чтобы успокоиться. Потому что когда тебе в причинное место упирается «косая сажень», а у тебя год не было мужика, это немного сбивает. С толку. Я чуть сдвинулась вперед. Не в тот «перед», который сейчас был сверху и откуда меня прижимал к земле студент, а тот, который вверх. Ну, то есть я от него немного отползла. Сантиметра на три. Дышать сразу стало легче.
— Мне кажется, она уже улетела, — я попыталась произнести как можно уверенней, и даже посмотрела в глаза Торнсена. В черные с синим ободком глазищи.
От его взгляда волоски на шее поднялись, будто над ней стая файерболов пролетела. Нужно срочно посмотреть куда-то в другое место. Взгляд скользнул на его губы. Я сглотнула набежавшую слюну.
Где этот косорылов Сафониэль, когда он так нужен?!
Торнсен молчал.
Ну, это как раз нормально. Хоть что-то для разнообразия.
Я сообразила, что до сих пор держу щит. Контур сбросился с еле слышным хлопком, и мышцы, которые до этого момента, как выяснилось, были напряжены, как камень, резко расслабились.
— Кей-ра-ат, — позвала я. — Тварь улетела. Дайте мне встать.
Он перекатился с меня на бок, а потом, застонав, свернулся обнимая согнутые колени.
— Вы ранены?! — испугалась я.
— Нет, — он медленно поднимался. — Третий раз за день резерв качается. Извините.
Его лицо было словно каменной маской, и только в глубине глаз плескалась физическая боль.
— У вас иней на голове, — вдруг поняла я.
— Поседел, в смысле? — невесело хмыкнул парень.
— Нет. В прямом смысле, — я потянулась, чтобы провести по белесому налету на его волосах, но неловко отдернула руку. Он мой студент, между прочим.
И отвела взгляд.
О, Дайна!
Вся поляна была покрыла инеем. Бахрома из тонких иголочек покрывала заледеневшие травинки, хвою деревьев и даже кору. И даже головешки, служившие топливом для нашего костерка. Нужно ли говорить, что огонь погас, будто его там никогда и не было?
Выглядело потрясающе красиво, волшебно, дико и пугающе одновременно. Локальная зима посреди бушующего лета.
Торнсен присвистнул. До него тоже дошло.
— Что это было?
Не уверена, спрашивал ли он моего экспертного мнения, или это был эвфемизм выражению: «Ох, ты ж кривовывернутый жабоморд мне в печень!» Ну, или куда-то еще. Не будем уточнять.