Зачет по тварезнанию

Нарватова Светлана

Мне кажется, мой был не хуже. Но его, видимо, доходчивее.

— Могёте в любом пустом доме, — щедро разрешил мальчишка. — А если денег много, то у старого Арно. Он приезжим комнаты сдает, — парень махнул рукой в том направлении, куда мы шли.

— Благодарю. Здоровья родным, — пожелал Торнсен, и пацан припустил так, что только босые пятки сверкали.

— Я еще хотела спросить… — начала я.

— В таверне спросим, — по-взрослому серьезно ответил Кейрат и пошел, задавая темп.

Отыскать таверну было несложно. Это

был единственный дом, двери которого открывались прямо на улицу, а не в обнесенный забором двор.

Я вошла внутрь, сняла рюкзак, поставила его у стены, рухнула на лавку и только теперь по-настоящему поверила, что жизнь налаживается.

По крайней мере, остается.

Кей поставил рюкзак рядом и уселся напротив, широко расставив на столе локти и упираясь костяшками указательных пальцев в брови.

Словно из-под земли, рядом со столом нарисовался хитроватого вида мужичок, видимо, владелец заведения, которого пацан назвал старым Арно.

— Молодой господин желает комнату на ночь для себя и своей спутницы? — спросил он Кейрата, будто мы были в столичном борделе.

— Молодой человек желает две комнаты для себя и своей спутницы, — ответила за него я.

Старый Арно даже не удостоил меня взгляда, отчего мне захотелось слегка подпалить его грязный фартук неочевидной расцветки.

— Две комнаты и ужин на двоих, — подтвердил Торнсен.

Мужик заюлил, словно старый кобель хвостом, и Кейрат достал из внутреннего кармана жилета плоский кошель, из которого выудил пару золотых. Глаза хозяина таверны полыхнули алчностью так, что лютостужень со своими фонарями рядом с ним сесть бы постеснялся. Мужик исчез с той же прытью, что и появился, и спустя пару мгновений появился снова, выложив на стол два ключа.

— Можете оставить вещи наверху, — предложил, приветливо скалясь, мужик. — Может, переодеться надо, — сказал он, как бы намекая.

— Спасибо, мы сначала поедим, — благодушно заметил Торнсен, и Арно притух.

Похоже, планировал в вещах покопаться, пока мы будем ужинать. Однако навязываться не стал. Видимо, был философом. Для того чтобы взять то, что плохо лежит, нужно чтобы это что-то кто-то плохо положил. А если его кто-то хорошо поставил у стены и на виду — тут ничего не поделаешь.

— А чего это со мной тут не разговаривают? — завелась я.

Скандал закатить лучше поздно, чем никогда. И лучше Кейрату, чем мужику, который меня игнорирует.

— Джелайна, понимаете, Западное Пригорье — мир простой, патриархальный. Место женщины тут — дома у печки или в огороде над грядкой. А с рюкзаком, в штанах и с короткой стрижкой — это даже не женщина, а непонятно кто.

За-ме-ча-тель-но!

— Тогда объясните, что я являюсь преподавателем Военно-Магической Академии, — велела я.

— Думаете, это может как-то спасти ваш моральный облик? — хохотнул Кейрат.

С этой стороны я на ситуацию не смотрела. Но, на всякий случай, застегнула жилет,

под которым кроме батистовой рубашки по-прежнему ничего не было.

Не прошло и пары минут, как за моей спиной послышались торопливые шаги, и, вывалив на стол тарелки и обильные женские прелести, румянощекая блондинка стала рассказывать, какая у них простая еда, как ей неловко, поправляя при этом локоны за уши. И вешая лапшу на развесистые уши моего студента.

Тот пялился в разверзнутое декольте и, кажется, не слышал ничего из того, что девица ему щебетала.

Что, Лайна, как оно, когда в тебя втюрились, а?

32. Лайна. Во вражеском окружении.

Не успела я это подумать, как к первой девице с прелестями навынос добавилась вторая, русая. Столь же богато одаренная по-женски, как ее подельница. И столь же нескромно их предлагающая ко всеобщему обозрению. В лице Кейрата. Она обошла парня со спины, приваливаясь к столу с другой стороны. Теперь он был обложен практически голыми телесами, как умирающий старик грелками — со всех сторон. Чтобы точно не сбежал.

И это меня — меня! — обвиняют в аморальности!

На себя бы посмотрел.

…А то всё на чужие вымена пялится.

К сожалению для них (и возможно, для него самого) Торнсен не страдал косоглазием. Хотя теперь у него были все шансы его заработать. Однако оказавшись зажатым с двух сторон превосходящими силами противника, Кей нашел самый, казалось бы, невероятный в такой ситуации выход.

Он перевел взгляд на меня.

— Лайна, солнце мое, посмотри, какое восхитительное жаркое, — обратился он ко мне, будто я была его подружкой, а не преподавателем. — Будешь? Ну сколько можно дуться?

И он скорчил умильнейшую физиономию, выражающую крайнюю степень раскаяния.

Вот как.

Как настоящий мужчина, он сместил линию фронта, прикрывшись от двух сексуально-озабоченных фурий хиленькой мной.

…Если по телесам смотреть, то очень хиленькой.

Фурии зыркнули на меня, потом друг на друга, потом на жертву. Потом снова на меня.

Честно говоря, когда на меня летел косорыл, мне не было так… неуютно. Не может же мне быть страшно от взглядов каких-то селянок? Я всё-таки маг. Хотя в жиро-мускульном весе им уступаю. Особенно, если вдвоем на одну.

Зато у меня волосы короткие, их не так легко выдирать, как их лохмы до попы.

С другой стороны, зачем мне лишние неприятности? Еще какую-нибудь гадость мне в купальню выльют. Или в постель подложат. Или в рюкзак. Не-не-не, каждый спасается сам, как может. Опять же, нечего об чужие декольты взгляды чесать!

Поэтому я демонстративно-молча взяла пустую тарелку и положила себе жаркого из горшочка. Сама. И даже хлеба себе сама отрезала. С очень обиженным видом.

Это оказалось легче, чем делать вид, что мне всё равно.