Зачет по тварезнанию

Нарватова Светлана

— А вон там, справа, — флегматично продолжил Торнсен, — у корней виден подкоп косорыла. Почва уже осела, подкоп был давним. Возможно, с целью спрятаться, может, искал еду.

Я кивнула. Дыхание уже выровнялось, но я пока не рисковала говорить, чтобы не дать «петуха».

— Всё, — заявил Торнсен.

— Нет, не всё, — возразила я, обретая былую уверенность в своих силах. — Вот здесь, — подошла к непримечательному, на первый взгляд, дереву, — метка шилокожего иглоклыка. Чтобы пометить охотничью территорию, он трется о ствол пахучими железами на шее. Видите, здесь,

на коре иглы с его шкуры.

Торнсен тоже подошел и провел пальцами по стволу.

— Если вы так увлекаетесь «Тварезнанием», почему же я не видела вас на моих лекциях? — спросила я, и парень дернулся, как от пощечины.

Его скулы дрогнули, а взгляд стал колючим, как шкура мечезуба.

— Вот поэтому, — поцедил он, схватил мою ладонь и… положил ее на вершину твердой нижней «косой сажени».

Под выпростанной рубахой, затянутой ремнем, анатомические процессы были незаметны. Я растерялась. От неожиданности. Неловкости ситуации. Я просто не знала, как реагировать.

— Потому что это просто больно, — он провел моей рукой вниз, по налитому стволу и с шумом выдохнул сквозь сомкнутые зубы.

А потом, сжав моей ладонью свой член, повел снова вверх, к рельефной головке. И, привалившись спиной к помеченному иглоклыком дереву, закрыл глаза. А я послушно двигала рукой вверх-вниз, не в состоянии убрать руку или оторвать взгляд от лица Кейрата. Его прикушенной, поджатой губы, напряженных бровей, подрагивающих крыльев носа. Будто каждое мое движение приносило ему страдание. Но его рука сжималась все крепче, и заставляла двигаться мою всё жестче, быстрее. Всё прерывестей становилось его дыхание. Грудная клетка вздымалась, как меха в кузне, и я почти физически ощущала, как бешено бьется на его шее нитка пульса. И поймала себя на том, что мое дыхание тоже участилось. Что я стиснула крепче бедра, между которыми почему-то стало горячо и влажно. И облизнула вдруг пересохшие губы, хорошо, что Кей ничего не видит. Еще пара резких движений, и парень коротко застонал, а воздух задрожал от выброса силы. Чужое мощное удовольствие накрыло меня с головой, унося куда-то в потемневшее вдруг небо и вызывая ответный выброс. Меня пробило судорогой с головы до ног, и все мои силы ушли только на то, чтобы сдержать сиплый крик, готовый сорваться с губ. Безумная волна наслаждения выжимала меня без остатка, и я без сил ткнулась в широкую грудь, под тяжелое мужское дыхание. Крепкая рука прижала меня к себе.

…А-а-а! К косорылам приличия…

24. Лайна. В поисках стыда, совести и пропавшего студента

Сердце постепенно возвращалось к нормальному ритму, и на смену пьяной пляске похоти неумолимой поступью двигался рассудок, трезвый, как лабораторное стеклышко. Я пыталась спрятаться от него на горячей груди Торнсена, в терпком запахе свежего мужского пота и бабулькиных трав. Но разве от себя спрячешься? Только если из себя выйдешь, да и то ненадолго.

В общем, я девушка взрослая, должна держать себя в руках. Себя. И такое поведение недопустимо. Я приличная женщина. И педагог. Я без труда дам это

понять студенту.

…Сейчас только придумаю, как, и сразу дам.

Понять.

Мужская грудь внезапно напряглась под моими руками.

— Слышите? — спросил Кейрат.

Я прислушалась. Но слышала только его сердце, которое тревожно задавало ритм моему дыханию.

— Подождите, — Торнсен взял меня двумя руками за плечи и развернул к дереву, на которое опирался.

И пошел в лес.

Я выдохнула.

Что бы ни причудилось ему в чаще, оно причудилось очень вовремя. Пять минут — именно то, чего мне не хватает, чтобы собраться с мыслями. Я вернулась к воплежутьевому дереву, возле которого стоял мой рюкзак, и отстегнула от него фляжку. Сделала пару больших глотков воды.

Села.

Прислушалась.

Ничего не услышала, даже Торнсена.

Мне нужно придумать, что ему сказать. «Обучающийся Кейрат Торнсен, ваше поведение переходит все границы!» — «А вы, видимо, пытались удержаться за пограничный столб, чтобы вас не унесло туда же».

Не пойдет.

«Торнсен, давайте договоримся, что в следующий раз, когда у вас встанет… проблема, вы решите ее своими руками!»

…И он такой спускает штаны и начинает решать проблему. Своими руками. Тело мгновенно отозвалось на мысленную картинку…

Что ни говори, а мальчику с такой большой проблемой однозначно нужна помощь.

И крепкая женская рука, хе-хе.

Тьфу! Вот как тут проявлять волю и характер, если тебя предает собственное тело?

«Кейрат, мне очень жаль, что так вышло»…

Но не вошло.

Очень, очень жаль.

Я мысленно махнула рукой на попытки придумать достойную отповедь. Обычно лучшие решения находятся спонтанно.

Снова сделала пару глотков и прислушалась.

…Только ветер высоко в кронах.

Закрутила фляжку и повесила ее обратно к рюкзаку. Снова прислушалась. И дошла до противоположного края полянки. Посетила кустики. Вернулась. Осмотрела полянку. Нашла пропущенные ранее крупные следы жутконоса, почти незаметные под высокой травой.

Достала из рюкзака полевой журнал и мерную ленту, тщательно описала все тварские следы.

Прислушалась.

Вообще-то студенты не имеют права покидать место практики без разрешения руководителя. За нарушение дисциплины обучающийся может быть отправлен обратно в Академию.

…Я бы и сама была сейчас не против отправиться в Академию. Только как?

— Торнсен! — крикнула я.

Тишина. Только шелест ветвей и клекот птиц. Тревожный.

Вдалеке послышался тоскливый вой воплежутя.

Пропажа Торнсена начала напрягать. «А я мужчина», — вспомнились мне слова студента после выхода из телепорта. Тоже мне, мужчина! Разве мужчина бросит женщину одну, в глухом лесу, полном тварей и опасностей? Ну и что, что она преподает в Военно-Магической Академии?

— Торнсен! — крикнула я громче.

Слева, с противоположной стороны от той, куда ушел Кейрат, послышался треск веток.

Я вскочила, активируя щит и наливая руку магическим огнем.

…За стволами мелькнула светлая рубашка парня.