Загадка золотого кинжала (сборник)
Шрифт:
– Пустяки, Чарльз. Будь у вас достаточно времени, чтобы как следует изучить сюжет и детали, вы пришли бы абсолютно к таким же умозаключениям. Автор «Улицы Морг» велик не тем, что придумал некие «рельсы», по которым сейчас катятся менее талантливые писатели, творя по четыре детективных книги одновременно, подобно орангутанам – двумя руками и двумя ногами. Эдгар велик тем, как он смог одурачить своих читателей. Он настолько мастерски смешивает реальное и невероятное, так удачно подбирает пропорции, что мы поневоле оказываемся заложниками его магии. Он не дает нам расслабиться ни на минуту, он подсовывает новые загадки и ответы именно тогда, когда
Несколько минут они думали каждый о своем.
– Дождь закончился, – сообщил библиотекарь.
– Да и мне пора. Теперь уже в самом деле пора, – поднялся инспектор. – Рад был хоть на несколько часов отвлечься от своей загадки. Жаль, что отгадки в этот раз вы мне не подсказали.
– Вы так думаете? – спросил Браун-Смит, складывая руки на груди. – Мне кажется, вы так и не поняли главного.
– Чего же?
– Что, на ваш взгляд, объединяет вашу историю и эту, никогда не происходившую в реальном Париже и с реальной обезьяной?
– Схожесть обстоятельств и отсутствие преступника, – не задумываясь, ответил инспектор.
– Нет. Копайте глубже.
– М-м-м… обезьяна? Вряд ли…
Грегори Браун-Смит вздохнул.
– Ну хорошо. Не буду больше мучить, вы и без того устали. И ваше, и дело об убийстве на улице Морг объединяет одно: мистически, даже суеверно сверхъестественная атмосфера, которая уводит вас от сугубо реальных вещей в мир духов, демонов и тумана.
– Не стану утомлять подробностями, но осматривал место преступления я без всяких этих ваших мистических штучек! – возразил Чарльз Ледоу.
– Но пришли ко мне именно с таким настроением! – подчеркнул библиотекарь. – Пусть и считали, что шутите, – но, кажется, уже не были сами в этом уверены. Вы ничего не сказали о большом шкафе в углу комнаты, о камине с рассыпанной возле него сажей… Вы не сказали даже о том, что четвертый этаж является мансардным и выше него нет больше жилых комнат.
– Но…как?
– И не сказали, самое главное, о том, что кровь каплями и лужицами протянулась через всю комнату!
– Черт возьми! – Ледоу вскочил. – Как вы все это узнали? Как?
– Я ведь прав?
– Почти во всем, – признался инспектор. – Но я решительно не понимаю…
– Не волнуйтесь. Все проще, чем может показаться. Вы сказали, что постоялец был ростовщиком. И занимался этим делом в крайне сомнительном месте. Жил ли он прямо там? Не думаю, хотя это тоже возможно. Но в любом из возможных вариантов я ни за что не поверю, что такой человек не имел тайного хода в свое жилище. Или на худой край потайной комнатки, где бы он мог хранить свои сбережения. Клиентура и место просто обязывали бы его иметь это! А поскольку вы ничего такого не нашли, скорее всего, вход замаскирован под книжный шкаф. Такое частенько встречается. Даже описывалось в нескольких книгах. И, кстати, спрятать небольшой чуланчик на мансардных этажах проще всего! Кстати, вы же не вынимали книги из шкафа? Правда ведь?
– Действительно, книги мы не трогали.
– Значит, тайник еще найдете, я почти уверен. И, скорее всего, там же будет обнаружен и труп несчастного скряги. Припомните, ведь капли крови и рядом с окном, и возле шкафа?
– Пожалуй…
– Располосованного, как в книге, горла вы не обнаружите, иначе кровью было бы залито гораздо большее пространство. А вот несколько колотых ран… Возможно, еще и изрезанные ладони…
Инспектор
– Грегори, а что вы говорили о саже? Действительно вокруг камина очень много сажной пыли!
– Окно в комнате было открыто? То, которое ближе к стене с камином?
– Но откуда вы и это знаете?
– Не может быть! – Библиотекарь рассмеялся, – Такого просто не бывает!
– Чего не бывает? – Сейчас на лице Ледоу не было и следа невозмутимости.
– Минутку, мой друг, я сейчас покажу вам вашего преступника!
Библиотекарь скрылся в темноте, а несколько томительных минут спустя торжественно выложил на освещенный лампой стол газету с напечатанным объявлением…
– И все-таки обезьяна в вашем деле тоже есть.
Вне себя от сильного волнения старший инспектор прочитал:
Всего пять представлений! Бенгальский факир, глотатель шпаг и удивительный аттракцион «Обезьяны-пожарные»…
– Если не ошибаюсь, макаки-резусы, – негромко сказал библиотекарь. – Такое существо вполне можно пронести по улице незамеченным, если оно к такому приучено: в такую погоду – под плащом, если нет дождя – в чемодане… Кажется, во время выступлений один из этих ловких резусов забирается на реквизитный дом. Накидывает на трубу веревку… а остальные залазят в окно и как бы тушат пожар…
– Вы хотите сказать, что ростовщика ограбили и убили обезьяны?
– Господь и Дарвин с вами! Мой друг, вы забываете о дрессировщике. А дрессировщики – не резусы и не орангутаны, у них могут быть вполне «человеческие» проблемы. Потребность в неафишируемой ссуде, нежелание ее отдавать… И алиби, которое можно проверить на наличие и на прочность, у них тоже может быть. Сильно подозреваю, что в данном случае оно проверки не выдержит…
Инспектор выскочил, даже не попрощавшись. Но Браун-Смит и не подумал обижаться. Он только усмехнулся и сказал в темноту и тишину:
– Ну, Сангума… Разве бывают столь невероятные совпадения? Я буду крайне удивлен, если все окажется так, как выглядит. Но если все окажется не так, я удивлюсь еще больше. А ты, мой друг Сангума?
И что самое удивительное – сычик отозвался, негромко простонав из полумрака, как очень маленький и крайне деликатный призрак.
Редьярд Киплинг
Око Аллаха [66]
До срока Не было в жизни ничто сделано человеком Для себя самого, но явлено после, в веках Забытых, как имя этого мастера, Того, который гнет и презрение принял в уплату… Ненависть, злость, отчуждение каждодневно… Покуда он не погиб, униженный и укрощенный. Но более чем о нем, следует сожалеть О мудрых душах, постигших опасность До срока пришедших Искусств и Познаний, Отвергших лекарства и механизмы, Опасаясь печальных последствий. Небом назначенный Час отложить невозможно, Как и ускорить, пусть даже ценою души или мира, И родится Пророк его через кровь впереди идущих, Решивших – о, слишком рано! – что он уже пробил.
66
Рассказ впервые опубликован в 1926 г. и несколько месяцев спустя вошел в сборник «Дебет и кредит».