Заговор против маршалов

Парнов Еремей Иудович

— Для начала позвольте вручить, ваше превосхо­дительство, эту книгу,— Додд передал первый том дневника, подготовленного Хантером Миллером.— Помнится, она вас заинтересовала.

— Благодарю от всего сердца, уважаемый господин профессор. Как вам живется в Берлине?

— Замечательно, господин министр. Я успел полю­бить Германию, хотя, не скрою, здесь нелегко выпол­нять обязанности посла.

— Долг есть долг,— Нейрат выжидательно накло­нился.— Я знаю только один способ покончить с труд­ностями.

— Какой же?

— Сделать вид,

что лично нас они не касаются.

— Замечательно,— Додд вежливо улыбнулся.— К сожалению, этот превосходный рецепт не подходит для данного случая... В Соединенных Штатах убеж­дены в намерении Германии начать войну, а это, как вы понимаете, затрагивает каждого американца.

— Досадное недоразумение, господин профессор, смею заверить. Никаких шагов в этом направлении Германия не предпринимала. Мы, как и все, конечно, вынуждены заботиться о своей обороне. Вы только по­смотрите, что делают итальянцы! За каких-нибудь три месяца Муссолини удвоил свои вооруженные силы. А как вам нравится его недавнее заявление? Он же призывает окружить нас враждебным кольцом госу­дарств! — в голосе Нейрата звучало почти непритвор­ное возмущение.— Обвиняет Англию и Францию в том, что они медлят объединиться с Италией в антигерман­ском блоке.

— В самом деле? — Додд выразил слабое удив­ление.— Я, признаться, полагал, что увеличение италь­янской армии связано с операциями в Африке. При­зывы к войне в Европе исходят из другого источника.

— Я догадываюсь, на что вы намекаете, но это ошибка. Как бы там ни было, в ближайшие несколько недель будет достигнуто общее мирное соглашение.

Додд понял, что Нейрат подразумевает предстоящую конференцию Лиги Наций.

— И уже имеется проект? Хотя бы приблизитель­ный?

— Мы стремимся к прочному миру,— ушел от пря­мого ответа министр.

— Но позвольте, ваше превосходительство,— реши­тельно возразил посол.— Пока создается впечатление, что все немцы только и думают о войне. Я не говорю о парадах. Но любые публичные демонстрации про­ходят в полном военном снаряжении. Только и слышно, что об аннексии Австрии, Нидерландов. Вы претендуе­те на некоторые районы Чехословакии, Швейцарии, наконец, Польский коридор. Широкое распространение получили карты, которые недвусмысленно свидетель­ствуют о территориальных претензиях. Согласитесь, что это внушает серьезные опасения и никак не вя­жется с мирными заверениями.

— Подобную продукцию производят совершенно безответственные лица.

— Но она распространяется по всей Германии. Такие карты можно увидеть повсюду: в гостиницах, на вокзалах, в витринах магазинов...

— Вот вам лишнее доказательство, господин про­фессор, что правительство не вмешивается в волеизъяв­ление граждан. Каждый имеет право отстаивать свои взгляды. К официальной политике это не имеет от­ношения.

— Однако на картах значится имя господина Ге­ринга. Разве он не входит в правительство?

— Вы, безусловно, правы,— Нейрат устало провел рукой по лицу.— И все же, поверьте, приведенные нами факты

не имеют ничего общего с нашей внешней политикой.

— Не смею сомневаться в ваших добрых намере­ниях, господин министр. К сожалению, благие поже­лания слишком часто расходятся с очевидностью. Весь цивилизованный мир убежден в том, что Гер­мания намерена вернуться к своей старой захватни­ческой политике. Откровенные притязания на погранич­ные области, где живут люди, говорящие по-немецки, красноречиво свидетельствуют об агрессивных наме­рениях.

— Меня самого тревожат воинственные разговоры и настроения,— озабоченно закивал Нейрат.— Лично я не состою в партии. Вам это, конечно, известно.

Очевидное смущение министра, его виновато-проси­тельный тон словно бы взывали о пощаде. Додд счел возможным снять напряжение.

— К этому тому,— он показал глазами на подарен­ную книгу,— следовало бы добавить еще двадцать, но я, признаюсь, побоялся взять с собой такой груз. Поз­волите прислать в вашу канцелярию?

— Вы очень любезны. Я с удовольствием прочитаю. Не зная прошлого, трудно планировать завтрашний день.

— Совершенно с вами согласен. Исторический опыт позволяет предвидеть опасности. Человеческая природа остается неизменной, господин министр.

Додд с горечью лишний раз убедился в том, что ничего, в сущности, нельзя изменить. Нейрат, как, на- верное, и другие чиновники старой школы, превосходно понимает, чем чреват авантюристический курс Гитлера. Возможно, они и пытались на первых порах отстаивать более умеренную точку зрения, но в конце концов капи­тулировали перед маниакальной волей.

Посол откланялся, так и не получив никаких разъ­яснений.

Без четверти семь Додд надел шляпу и собрался спуститься вниз, чтобы тем же манером доехать до «Ад- лона», но вынужден был вернуться на телефонный звонок.

— Я уже на месте,— сообщил Яков Суриц,— и буду рад видеть вас.

Выругавшись про себя, посол положил трубку.

— Что случилось? — осведомилась миссис Додд, увидев расстроенное лицо мужа.

— Не понимаю, зачем понадобилось звонить? Счи­тай, что тайная полиция уже зафиксировала мой визит к коварному коммунистическому послу.

— Я же предупреждала!

— Наверняка он допустил промах без всякого умыс­ла. Досадная беспечность.

— Плевать я хотела на гестапо! — вдруг рассерди­лась американка, употребив несколько энергичных слов.— Иное дело, как отнесутся в Вашингтоне... Про­тивники Рузвельта уже причислили тебя к красным.

— Фашиствующие хулиганы! — посол гадливо по­морщился.— Я выполняю свой долг. Надеюсь, что в госдепартаменте это понимают. А на всякую мразь, ты права, Мэгги, надо плевать... У меня нет иной возмож­ности увидеться с русским... Все сторонятся его, как зачумленного, а на официальных завтраках и обедах он почти не бывает. Можно подумать, что это его вполне устраивает. Такой утонченный, образованный госпо­дин и вдруг такой робкий... Хинчук вел себя несколько иначе.