Заговоры и покушения

Глобус Нина Владимировна

Когда Ноорден сообщил, что выезжает в Москву, возникла новая проблема: Орджоникидзе не мог сойти за русского. Самым простым было объявить профессору: «Извините, не хотели создавать шумиху вокруг известного лица, поэтому скрыли его за фамилией Семушкин». Но все решения в стране принимал только один Человек. Сталин испугался, что за границу просочатся сведения о злодейской операции, сделанной наркому.

Сталин потребовал «засекретить» Серго, яркая внешность которого была известна по газетным фотографиям во всем мире. Так

что, когда Ноорден прибыл в Москву, его повезли к больному, которого звали не Орджоникидзе и даже не Семушкин, а… Орбелиани.

Ноорден подтвердил славу выдающегося терапевта. Лечение, проведенное по его методике, резко улучшило здоровье Орджоникидзе. Прежде всего компенсировалась правая, больная почка. Она уже справлялась с нагрузкой. Это означало, что давняя операция ни с какой стороны не была нужна. Ноорден готов был продолжить лечение и только просил ему сообщить время следующего приезда. Скорей всего, Ноордену был назначен февраль.

Вероятно, в это же время Сталин поручил Берии подобрать людей для выполнения особого задания.

А пока что Политбюро вынесло решение:

«Обязать т. Орджоникидзе с утра 9 января (1937 года) выехать к себе на дачу под Москвой на отдых сроком на 12 дней…

Секретарь ЦК И. Сталин»

Давая согласие на приезд иноземного врача и вынося решение Политбюро, Сталин усыплял бдительность Орджоникидзе и создавал себе алиби. На самом деле он четко знал, что новой встречи товарища Серго с Ноорденом не будет. В подобных прогнозах он никогда не ошибался.

18 февраля 1937 года Орджоникидзе внезапно умер.

Существует три версии смерти Серго.

Одна была официальной: «…в Москве у себя в квартире в Кремле от паралича сердца скоропостижно скончался…»

По второй версии, которая стала известна после XX съезда партии, Орджоникидзе застрелился сам, когда Берия арестовал его брата Папулию, а Сталин не захотел за Папулию заступиться. Последнюю, самую достоверную, сообщила Зинаида Гавриловна Орджоникидзе. Незадолго до своей смерти она собрала у себя старых большевиков и, по словам А. Антонова-Овсеенко, сообщила следующее.

18 февраля 1937 года Орджоникидзе не пошел после обеда на службу. Жене он сказал, что немного поспит, а вечером будет работать.

Через двадцать минут после того, как он ушел к себе в кабинет, раздался звонок в дверь. На лестнице стоял молодой человек «кавказского вида».

«Мне к товарищу Серго», — заявил он. Зинаида Гавриловна попросила его прийти через час. Через пятнадцать минут раздался новый звонок. На площадке теперь уже стояло шесть человек.

«Нам к товарищу Серго, срочное дело!» — заявили они. Не спрашивая разрешения хозяйки, эти шестеро вошли в кабинет и закрыли за собой дверь. «А дальше… Шум был, кричали, — вспоминала Зинаида Гавриловна. — Успел ли он проснуться, не знаю… Убили его… и ушли».

Когда открыли дверь в кабинет, Орджоникидзе, лежал в

окровавленной рубашке мертвый. Зинаида Гавриловна позвонила Сталину.

— Вот что такое сердца! — ответил вождь. — Сколько раз я ему говорил, что сердце надо беречь…

Сталин уже все знал. Ведь от кабинета вождя до кремлевской квартиры Орджоникидзе было менее ста метров.

(Камов. Б. // Совершенно секретно. 1992. № 11)

ОФИЦИАЛЬНОЙ ПРИЧИНОЙ СМЕРТИ ОБЪЯВИЛИ ПАРАЛИЧ СЕРДЦА

22 декабря 1927 года Владимир Михайлович Бехтерев произнес слово «паранойя». Вскоре он умер. Вообще-то факт смерти не удивителен для семидесятилетнего человека. Однако смерть Бехтерева взволновала всех.

В семейном предании эта дата осталась прочно. То был сочельник, наряжали елку. Внучка Бехтерева — Наталья: «Перед сообщением о смерти деда была некая- мистика. Мы наряжали елку, и отец стал зажигать свечи. Свечи он зажигал прямо над Дедом Морозом. Когда зажег три свечи, неожиданно сказал: «Смотрите, у этого деда лицо прямо как у моего отца. И три свечи у изголовья». Вскоре раздался звонок…

Неожиданную смерть Бехтерева, однако, сразу стали связывать с консультацией, которую он перед тем дал Сталину. Прямых свидетельств, что одно событие сопряжено с другим, вроде бы нет. Между тем, в умах многих людей они накрепко соединились друг с другом и держатся уже не одно поколение.

Официальной причиной смерти объявили паралич сердца. Прощание с Бехтеревым было пышным, по первому разряду. И в Москве, и в Ленинграде, куда доставили прах. Мертвый Бехтерев ни для кого уже не был опасен. Напротив, можно было воздать ему на полную катушку.

Почти все, кто знал Бехтерева, были убеждены: его отравили. Ученики и коллеги передавали эту версию своим ученикам и коллегам, те — своим. Эти бесчисленные цепочки до сих пор тянутся и ветвятся. Продвигаясь от звена к звену обратным ходом, можно дойти до первоисточника.

В декабре 1927 года Бехтерев отправился в Москву для участия в съезде психиатров и невропатологов, а также в съезде педологов… Перед самым отъездом из Ленинграда он получил телеграмму из Лечсанупра Кремля с просьбой по прибытии в Москву срочно туда позвонить. Бехтерев позвонил, а затем отправился в Кремль.

На заседание Бехтерев приехал с большим опозданием, кто-то из делегатов спросил его, отчего он задержался. На это Бехтерев — в присутствии нескольких людей — раздраженно ответил:

— Смотрел одного сухорукого параноика.

После заседания Бехтерев вместе с делегатами отправился в Большой театр, там к нему подошли какие-то мужчины, которые не были делегатами и никому не были известны. Они повели ученого в буфет, там он стал есть какие-то бутерброды. Потом спутники куда-то испарились, и более их никто не видел. Бехтерев скончался скоропостижно…