Заговоры и покушения
Шрифт:
Первая квартира «анархистов подполья» была провалена, засада в ней стала уже бесполезной.
Но бумаги, которые нес с собой Ковалевич, дали в руки чекистов новые нити для розыска.
Вторая конспиративная квартира, которую удалось раскрыть, находилась в Глинищевском переулке, в том самом доме, куда через час после взрыва бомбы привела чекистов неизвестная молодая женщина.
«Неужели она нас тогда не обманывала?» — думал Илья Александрович, когда он с несколькими товарищами спешил к дому в Глинищевском переулке. — Неужели нас тот врач вокруг пальца обвел?..»
Они подошли к знакомому подъезду
Что делать дальше?.. Никто не знал, конечно, сколько бандитов сидело за этой дверью и как они были вооружены. Можно было рисковать своими жизнями — это было неизбежно почти каждый день, почти на каждом шагу, — но в бою могли пострадать и жители дома.
Решили установить наблюдение за анархистской «явкой» из окна дома напротив… Ждать пришлось недолго. К подъезду подошел какой-то статный мужчина, одетый в бекешу. Одна особенность его облика сразу насторожила чекистов: обе руки неизвестного были глубоко засунуты в боковые карманы; вполне возможно, что в каждом кармане лежало по револьверу. Неизвестный огляделся и скрылся за широкими дверями.
Один из чекистов выскочил в переулок и тоже нырнул в подъезд вслед за подозрительным в бекеше. Тот открыл ключом дверь конспиративной квартиры и исчез за ней. Минут через пять он вышел и, заперев дверь, стал спокойно и неторопливо спускаться по лестнице.
Решение было принято сразу: «Ребята, этого берем!»
Трое чекистов пошли следом за «бекешей». Неизвестный свернул на Большую Дмитровку (теперь улица Пушкина). Возле многоэтажного здания чекисты приблизились к «бекеше» вплотную и мгновенно скрутили ему руки за спину… Предположение подтвердилось полностью: в каждой руке он сжимал по револьверу; кроме того, в специальном свертке, прилаженном под мышкой, лежало несколько гранат-«лимонок».
Это был один из видных анархистских вожаков по кличке «Батя». Его направили на Лубянку, а ключами, отобранными у него, спокойно открыли дверь пустующей квартиры.
Чекистская засада стала ждать «гостей»…
Одно из окон этой просторной квартиры выходило на лестничную площадку. Ничем не примечательное окно, задернутое занавеской. На подоконнике стояла вместительная продолговатая тарелка-хлебница, на которой возвышалась горка аккуратно нарезанных кусков свежего белого хлеба. Тарелка с белым хлебом — далеко не обычная примета в тогдашних московских квартирах: время было голодное. Но… она не вызвала у молодых чекистов никаких подозрений. Если бы они смогли догадаться, какую роль играла эта злополучная хлебница!..
В ловушку попались первые «гости». Все прошло благополучно: их скрутили и посадили в самой дальней комнате. Проходил час за часом. Снабдить пищей и чекистов, и арестованных было делом очень рискованным; до наступления темноты об этом нечего было и думать. Приходилось терпеть… И вот тут арестованные анархисты стали настойчиво просить «чего-нибудь». Они уверяли, что их терзали просто невыносимые муки голода, кивали в сторону окна с хлебом — чего зря лежит.
Илья Александрович перебросился несколькими фразами с товарищем и решил: пусть едят, они уже в нашей власти, мы обязаны заботиться об их пропитании.
Во
Чекисты насторожились. Они пристально следили из-за той же занавески за каждым шагом, за каждым движением неизвестного… тот поднялся на этаж выше, постоял немного и стал так же медленно спускаться. Глаза его так и впились в хлебницу… Вдруг он зашагал быстрее.
— Ребята, берем! — приказал И. А. Фридман. Дверь распахнулась.
— Стой! Руки вверх! Стрелять будем!
Неизвестный выдернул из карманов тужурки два револьвера. Плотная стрельба гулко загремела в лестничном пролете. Высокий парень скатился вниз и выскочил в переулок, И. А. Фридман и несколько его товарищей бросились за ним.
Пуля настигла бандита на углу Тверской и Гнездниковского переулка. В последние секунды од успел швырнуть самодельную гранату, но..; В отчете, напечатанном позднее в газетах, Московская чрезвычайная комиссия писала: «Бомба случайно попала в портфель тов. комиссара, который зажал ее там, а имевшимся у него в другой руке револьвером он застрелил Петра Соболева».
Да, это был Петр Соболев, анархистский «Бонапарт», бросивший бомбу в здание Московского комитета партии.
Чекистская засада была в отчаянии: неужели провалили и вторую квартиру?! Такую пальбу устроили в самом центре города! Но опасения были напрасными: буквально час спустя в прихожей был скручен один из самых отчаянных налетчиков-анархистов, Мишка Гречаник. И на нем «визиты» не кончились.
Клубок заговора стал стремительно разматываться. Чекисты захватили третью «базу» — своего рода подпольное «общежитие» анархистских бандитов в доме на Рязанском шоссе. Там «улов» был еще более обильным.
На Рязанском шоссе была арестована молодая женщина, которая вечером 25 сентября привела чекистов в квартиру ни в чем не повинного врача. Она оказалась сестрой «Бати». Женщина подошла к И. А. Фридману:
— Узнаешь, комиссар! А я ведь вам тогда всем жизнь спасла… Не обманула я вас, гуляли наши в квартире, но только двумя этажами выше.
Они меня послали поглядеть — много ли погибло, убит ли Ленин. Как увидела я, что они натворили, такая на меня злость нашла, что решила я их всех выдать! А по дороге подумала: вас только пять человек, одни револьверы у вас; а там — человек пятнадцать, да с бомбами! Убили бы они всех вас как пить дать! А сами бы разбежались. Ребята вы молодые, мне вас так жалко стало, что передумала я и на другую квартиру показала.
Организация «анархистов подполья» была обезглавлена и обескровлена, но еще не разгромлена полностью. Опасность еще не была устранена… Но где-то в Москве или неподалеку от нее продолжала действовать тайная типография. Уцелевшие на свободе анархисты печатали листовки. «Нет никакого сомнения в том, — грозила одна из них, — что вслед за актом в Леонтьевском переулке другие акты последуют. Они неизбежны».
(Чекисты: Сборник. — М., 1970)
СОБОЛЕВ НАМЕРЕВАЛСЯ ВЗОРВАТЬ КРЕМЛЬ ДИНАМИТОМ