Загробная карьера Саши Маузера

Пасацкий Александр

— И вообще, молчи, предателям слово не давали, — подытожил Петро, и обхватил Мафую своими волосатыми руками, тиская ее за все места. — Хорошая кобылка, хорошая. А ну, течешь уже, или нет? — и он сунул руку ей между ног.

В следующую секунду Мафую дернула головой, ухватила его за руку, и сомкнула зубы. Петро взревел, отскочил назад и повалился на траву, брызгая кровью, остальные заорали от ужаса. Невероятно, но своими маленькими, ровными зубками маленькая охотница откусила ему указательный палец, и теперь выплюнула его на траву, скалясь на остальных.

— Ах ты, тварь! — кто-то отвесил Мафую сильную пощечину, отчего ее снесло с ног в объятия остальных. Я

дернулся было вперед, но сильный удар в живот уложил меня на землю, дыхание отшибло напрочь. — Ну-ка, ребята, срывайте с нее одежду и тащите к козлам, сейчас научим ее ротиком работать!

Мда, печально осознавать, что даже смертельный вирус, выкосивший все живое, не смог уничтожить гнилой подвид полоумных дебилов. Но размышлять об этом было уже некогда, я попытался вскочить, и получил еще один удар по затылку, который окончательно отбил у меня возможностью двигаться. Сквозь застилавшие глаза слезы я видел, как Мафую подняли в воздух, и, отчаянно брыкающуюся, потащили к деревянным козлам для распилки дров. Если бы руки у нее были свободны, она бы уделала этих подонков в два счета, но сейчас даже у нее не было шансов. Тот, что дал ей пощечину, ухватил ее за косы и сильно дернул, а когда она открыла рот, другой вставил ей между зубов патрон от винтовки, пока третий разрывал на ней охотничий костюм. Петро уже тоже поднимался с выражением звериного бешенства на лице, что-то приглушенно кричал запертый в палатке ефрейтор. Несколько человек спустили штаны, и начали выстраиваться в очередь….

Рот мой наполнился слюной, а все окружающее пространство почему-то резко начало терять цвета, превращаясь в какой-то размытый серо-черный фон. Мой неизвестный тюремщик, предвкушающий зрелище, совершенно забыл про меня, и обернулся только тогда, когда я уже встал на ноги. Слюна требовала выплюнуть ее, что я и сделал прямо ему в лицо.

Грубо расталкивающий товарищей Петро уже подошел поближе, чтобы первым наказать преступницу, но тут леденящий душу крик заставил его остановиться. Солдат визжал, как поросенок, а всю его левую сторону лица с шипением разъедала токсичная отрава. Я дернул руками — цепочка от наручников порвалась, как бумага. Все мое тело стало каким-то гибким и сильным, в голове стучала только одна мысль — убивать, убивать, всех без разбору. Все вокруг больше не имело значения, ярость завладела мною, не оставив места разуму. Руки сами потянулись к горлу Петра, и на какую-то секунду его изумленное лицо появилось передо мною, а потом и высоко вверху, посиневшее и стремительно задыхающееся. Удары сыпались мне на спину, плечи, голову, но я не обращал на них внимания, упиваясь сладким чувство смерти ненавистного мне человека, мрази и гниды. Потом я отбросил легкое тело в сторону, развернулся, несколько раз плюнул, и снова стремительно пошел в атаку, с наслаждением ощущая кожей льющуюся кровь, впитывая крики боли, как сладкую музыку, впиваясь зубами в податливую плоть и ощущая ее вкус.

Сколько это длилось — не знаю.

Очнулся я лишь тогда, когда осознал, что к моему горлу прижалось лезвие отравленного клинка, а второй уперся мне в живот.

— Маузер, — Мафую застыла на месте, напрягшись, как струна, в ее глазах плескалось ледяное спокойствие. — Успокойся.

— Ох, блин, — я сел на траву, в моем теле как будто выключили источник питание, раз, и вместо разрушительной силы осталась только вялая слабость. — Ты в порядке?

— Я в порядке. А ты?

Вопрос был к месту.

Вокруг нас, корчась, и постанывая от боли, лежали раненые солдаты. Большинство из них вообще не двигалось, некоторые кричали, извиваясь так,

будто их изнутри резали ножами, другие молча смотрели на меня с невыразимым ужасом, зажимая прокушенные раны. А посреди всего этого застыл ефрейтор, все-таки прорубивший себе выход из палатки при помощи ножа. По его бледному лицу, беззвучно двигающимся губам и трясущимся рукам я сразу понял, что он находится на грани помешательства.

И сразу, как по заказу, в голове всплыло слово "трансформация", сказанная Асмодеем. И еще укус змеи, случившийся аккурат до этого.

— Мафую… Что со мной было?

— Это у тебя надо спросить. Что с тобой было?

— Я просил ответить на вопрос, а не усложнять задачу. Накинь что-нибудь на себя, — опираясь на ее плечо, я попытался подойти к ефрейтору, но тот только попятился, быстро-быстро мотая головой, как ребенок. — Мда. Короче, план меняется, мы уходим, а вы придурки, сами напросились.

Надо было торопиться — вот-вот из чащи должны были показаться лесорубы, привлеченные криками. Повторять все по тому же сценарию мне страшно не хотелось. Изо всех сил преодолевая вялость, я заковылял к лесу, пока Мафую прикрывала мне спину. Никто не кинулся за нами в погоню, никто не выстрелил вслед, и мы благополучно скрылись под защитой деревьев. Только там я решился присесть, и присел, тупо рассматривая свои руки.

Так что же это получается? Выходит… я теперь тоже монстр?

**************

— А я уже чуть в штаны не наложил, — обрадованно сказал сержант, когда мы снова вышли к нему. — Как крики начались, думал, тут и помру от страха. Что случилось?

Надо же, заметил, что я весь кровью заляпанный, только не своей, а чужой. Мафую, снова надевшая свой разорванный, но все еще пригодный охотничий костюм, только слегка пожала левым плечом, и опустила меня на траву. Вдвоем они заставили меня выпить наши скромные запасы воды, и только после этого я почувствовал, что мне вроде бы полегчало.

— Вы ранены? У меня есть аптечка. Вас перевязать?

— Остынь, боец, со мной все нормально, — я вдохнул воздух сквозь крепко сжатые зубы. — Слушай, как тебя звать по имени?

— Эдди.

— Так вот, Эдди, все, что ты сейчас видишь, и все, что ты слышал пять минут назад, должно остаться строго между нами. Договорились? Никому ни слова. И хватит мне уже "выкать", я вообще тебя младше.

— Как скажешь, — он немного подумал, потом прижал к моим губам фляжку. — Вот, глотни.

— Что это?

— Спирт.

— Ох, Эдди-Эдди, прям читаешь мои мысли, я как раз подумал, что неплохо бы бухнуть.

Спирт обжег горло, и побежал дальше. Я посмотрел на Мафую — он слегка прищурила правый глаз, и теперь внимательно рассматривала меня, словно видела в первый раз. И выражение ее лица мне чертовски не понравилось.

— Что?

— Твоя слюна содержит плавильный яд высокой концентрации. Как ты сможешь это объяснить?

— Наверное, меня в детстве слишком часто просроченным майонезом кормили. Между прочим, могла бы и спасибо сказать.

— На твоем теле не осталось ни одного синяка. Во время драки твои зрачки стали вертикальными, а глаза пожелтели. Твои ногти искривились, и приобрели бритвенную остроту. А теперь все опять пришло в норму. Кто ты, Маузер?

— В смысле кто я? Я твой начальник, а ты мой лучший подчиненный.

— Не шути, — она вдруг вытащила свой клинок. — Отвечай.

Как же быстро все вокруг развивается, Божечки, за что мне все это?

— Что с вами, ребята? — Кармайкл изумленно переводил взгляд с меня на Мафую и наоборот. — Что там такое случилось, раз вы резко поссориться решили?