Закаленные бурей 1

Кириллов Александр

На следующий день после уроков я с Доком и Сержем возвращался домой, когда нам дорогу пересекли два крепких мужика.

– Кто из вас Семёнов?

– Я.

– Это тебе за Прохора!

Мужик ударил кулаком мне в лицо, но я уклонился и зарядил ему серией ударов в ответ. Второй попытался меня обойти, но на нём повисли пацаны. Он раскидал их и кинулся ко мне. Я с лету врезал ему ногой в пах, отчего тот взвыл и упал на мостовую. Я же продолжил разборку с первым охранником. Мужик резво схватил меня за руку и потянул к себе, намереваясь

ударить здоровенным кулаком. Но тут я свободной рукой раза три засадил ему в нос и глаз, разбив бровь, а затем наотмаш врезал локтем в зубы. Мужик свалился на попу, а я добавил ещё ногой в скулу. Потом пару раз зарядил ногой и второму заступнику.

– Ещё один такой наезд и вашего Прохора похороните, ясно, уроды!?

Мы разошлись. Мужики остались зализывать раны, а парни наперебой обсуждали мои удары, при этом потирая свои фингалы. Я же подумал о том, что если бы у меня были кондиции Калинина, то всё было намного проще – нокаутировал бы их и всех делов. А так с непривычки отбил себе обе руки. Силы нет, пришлось брать изворотливостью. Если бы не мои знания бывшего спецназовца, то всё было бы печально – уделали бы меня до состояния тяжелобольного.

Однако, после этой драки в школу приходил районный следователь Орлов Олег Петрович, который долго беседовал со мной. После бесед я был поставлен на учёт в полиции, как потенциально опасный субъект.

Так совершенно в разных направлениях шло моё вживание в новую жизнь. А впереди меня ждали забавные или поучительные юношеские шалости и подвиги, отчего я вновь оказывался на особом учёте школьной администрации, столичной полиции и даже жандармерии.

Глава 3. Приобщение к культуре

Мои друзья были обычными ребятами, имеющими нормальные интересы, присущие 17-летним юношам. Это я был очень старым «суперстаром», но всё равно, мой юношеский организм тянуло на подвиги.

У петербуржцев популярным развлечением стал синематограф. Мне же после интереснейших серьёзных и комедийных фильмов СССР, Франции, Италии и США середины и конца 20-го, а также суперспецэффектных фантастик начала 21-го века, смотреть всякую чухню было скучно. Зато народ был в восторге, ходя по два-три раза на эти "кина".

Время великого француза Макса Линдера ещё не пришло, сейчас он начинающий актёр второсортных парижских театров. Его звёздный час придётся на период 1910-1914 годы. Когда я впервые смотрел его фильмы в киноподборке «В компании с Максом Линдером», то плакал от смеха. Потом также с удовольствием пересматривал его фильмы, реагируя уже не так бурно. Чарли Чаплин и Бастер Китон учились на его фильмах, но их шедевры появятся только после первой мировой войны. Так что я засыпал на ужастиках и боевиках тех лет типа "Графа Дракулы", не говоря уже о всяких киноаналогах «Ромео и Джульетт».

Ещё одним повальным увлечением среди молодёжи являлся театр. Мои друзья все были же реальными пацанами, так что романтические сопли

не жевали, но возле театров частенько, особенно девицы или женоподобные юнцы, восторженно делились впечатлениями: «Он так на неё посмотрел, она так на него посмотрела» – тьфу, срамота! Но за компанию, да и надоедало всё время чего-то делать – хотелось обычного отдыха, я ходил с ними.

Ребята взрослели, в крови играли гормоны и их тянуло к «высокой культуре». В субботу утром в классе было бурление.

– Чего за кипеш, мужики?

– Лёх, сегодня дают новый спектакль в театре "Арт-Модерн".

– И?…

– Наши все идут, ты как?

– А чего дают?

– Крутая эротика, девки канкан танцевать будут.

Я чуть не подавился от такого анонса.

– Это они так ноги задирать будут, что панталоны видны?

– Ну да, это так сексуально!

Я чуть было не брякнул: "Откройте инет, там валом любой порнухи", – но вовремя одумался.

– Мужики, давайте без меня.

– Сэм, нельзя отрываться от коллектива, пошли.

Стар сумел через родных или знакомых прикупить билетов на нашу банду, так что мы были «белыми людьми». Зато народ в очереди у касс стоял толпой и спрашивал у заходящих в театр, не продаст ли кто лишний билетик или контрамарку.

Народу в зал набилось тьма. Мы сидели близко к сцене во втором ряду с самого края, а я так вообще на последнем месте ряда. Передо мной восседали почтенные тётушки из богатых разночинцев с дочками.

В кабинете директора театра.

– Господин директор, поднимите мне жалование на рубль.

– Вы играете роли эпизода, причём, беспринципных злодеев, зачем вам жалование?

– Даже злодеи хотят есть и им нужно одеваться.

– Кукушкин, идите и работайте. Если вам что-то не по душе, после премьеры заявление на мой стол.

– Хорошо, господин директор.

– Так идите и не занимайте моё время. Девочки, у вас все готово, идёмте на сцену, зритель уже ждёт.

Я сидел и глазел на зрительный зал, когда ко мне подошёл молодой мужчина примерно моей комплекции и одного цвета волос.

– Сударь, вы не сядете на моё место, а то мне очень неловко сидеть возле барышень.

– Отчего ж неловко, сударь?

– У меня бурчит живот, а дамы-с. У меня место на первом ряду, вам будет лучше видно. Войдите в положение, умоляю.

– Хорошо, давайте поменяемся.

Я уселся на его кресло, поздоровавшись со взрослыми дамами из обеспеченных мещан, сидящими по обе стороны от моего нового места.

Занавес открылся, спектакль начался и народ с энтузиазмом окунулся в перипетии, происходящие на сцене. Артисты старались, играли вдохновенно, все-таки премьера. По ходу пьесы все мы погрузились в атмосферу парижских улиц и театров. У девицы Мадлен, которая являлась актрисой и танцовщицей какого-то парижского кабаре типа «Мулен Руж» был самый главный воздыхатель по имени Жульен, любящий её больше жизни, своей или её, я так и не понял.