Закаленные бурей 1
Шрифт:
– Это я то хуже осла, паршивец ты этакий! И не спорь со мной, отрок! Мал зело ещё, чтобы рассуждать о смысле бытия. Сел на своё место и стих.
– Какой вам стих прочитать, отец Фома?
– Молча сиди, сел и стих! Отчего нынешние отроки такие безмозглые пошли!
– Грешно так выражаться! Все мы созданы по образу его и подобию.
– Это люди созданы, а вы, балбесы, яко ошибки его.
– Тьфу на вас, батюшка, так о человеке судить.
– Не спорь со мной, отрок, пока епитифию не наложил.
– Епитимью,
– Цыц, грешные! Ошибся я. Ваши дурацкие разговоры совсем разум мой затуманили. Живо все по местам, открыли Псалтырь, читать будем. А я нервы подлечу, изнервничался я ужо совсем. Медунов, читай десятый псалом, да с чувством.
– Стараюсь, отец Фома!
– Стараться на горшке будешь, а здесь с усердием надо. Читай уже, услади слух мой словами елейными. Лишь бы отлынить от дел благочестивых, мракобесы.
Серж начинал читать с усердием, отец Фома, сделав глоток, замирал в блаженстве, не забывая поправлять читающего.
– Твое – мое! Читать разучился, что ли? Давай, начни по-новому, да усерднее читай.
Тут я снова пристаю к батюшке, спасая Сержа.
– Отче, вы аки светоч в тёмном царстве нашего класса. Про вас даже неизвестный поэт Макаревич стихи сложил «Я так хочу, чтобы жил, тот кто бросит лучик света в этот брошенный, брошенный, брошенный Богом мир».
– Ну, так уж и брошенный мир. Хорошие стихи, прямо про меня.
– Он как узнал о вас, так сразу и сочинил их.
– Одобряю, с него пример берите.
– А скажите, отец Фома, есть в мире китайцы желтолицые с узкими глазами, краснокожие индейцы, арабы и индусы, шоколадные эфиёпы и совсем черные негры. Так каков Бог в истинном виде – белый, чёрный или жёлтый?
Отец Фома не по-детски задумался.
– Белый отец наш, как мы.
– Так в Писании сказано, что он нас по своему образу создал. А ведь христиане есть и среди этих народов. Как же быть: китаец видит Бога китайцем, негр – негром, а белый – белым. Так каков же он?
– Что ты пристал ко мне, Семёнов как блоха к собаке. Сие божественное таинство, человеческому разуму не подвластное.
– И всё же.
– Пшёл вон с глаз моих!
Несмотря на вредность, отец Фома был человеком отходчивым, поэтому, прочухав эту особенность, периодически подначивал его. Встретив проповедника у входа в класс, мог озадачить его словами в стиле великого комбинатора: «Отец Фома, почём сегодня опиум для народа?»
– Изыди, богохульник. Розог на тебя нет, поэтому отсидишь в карцере два часа.
– Прям-таки разбежался, отец родной. К тому же я попрошу директора об одном богоугодном деле, в котором вы обязаны мне помочь.
Проповедник насторожился: «И какое у тебя может быть богоугодное дело, безбожник?»
– Батюшка, я человек заблудший, попрошу господина директора, чтобы он упросил
– Чего затеял, пакостник?
– Попрошу, дабы в карцере именно вы читали мне псалтырь и другие божественные книги, просвещая меня своей полной мудрости и благочестия речью.
– Экий хитрец, сам посидишь – проветришься.
– Батюшка, сам проветриться я имею возможность, но не имею желания, так что сидеть будем оба. Я сидеть, а вы меня просветлять.
– Вот же народился на мою голову, шиш тебе с перцем.
– Благодарствую, батюшка, на добром слове.
– Совсем из–за тебя нервы расшалились, где моя микстура?
– Вот батюшка, примите от меня лично сию бутыль кагора.
– Ох, искуситель! Умеешь вести речи благочестивые, а все притворяешься неучем. Сядь на место, отрок, и внимай мудрости веков.
– Слушаюсь и повинуюсь, ваше преосвященство.
– Цыц, нет у меня такого чина.
– Горе-то какое, а я так и видел вас на месте владыки.
– Не смог я пролезть вверх, выжили меня козни греховодников.
– Ничего, отец Фома, на вашем месте тоже есть большие плюсы. Учить отроков – есть высшее призвание человека и наставника, только желательно поменьше говорить, не поддаваться греху словоблудия, ведь краткость – сестра таланта.
– Умно как сказал «краткость – сестра таланта».
– Это Чехов сказал.
– Из митрополитов кто? Умный человек, просто так в митрополиты не попадёшь.
– Писатель это, отец Фома.
– Ну-у-у, те тоже не дураки.
Потом он пускался в рассуждения о греховных помыслах исследователей, а затем мы снова бубнили молитвы. Молитва есть смысловой текст, слова которого подобраны таким образом, чтобы воздействовать на клетки тела с определённой звуковой частотой, которая стимулирует жизнедеятельность клеток. И самое важное – отчаявшийся человек от души просит о помощи, настраивая свои мысли на положительное решение проблемы, потому что ему помогут высшие силы. Так что я за молитвы, но сидеть и учить их на уроках оказалось делом для меня очень тяжёлым. А как их требовал знать отец Фома, меня просто выводило из себя.
На каждом уроке были споры о грехе науки, отчего молодые, с горящим взглядом первооткрывателей ребята, ругались.
– Достал нас этот богослов. Противник всего прогрессивного – душитель знаний!
В итоге я тоже не выдерживал и вместе с одноклассниками били его упрямство наукой. Сделав небольшой трансформатор Теслы, прицепил к выходным клеммам провода и скрытно подвёл один конец провода к тряпке, которой протирали доску, предварительно хорошо намочив её. Второй провод расположил таким образом, что как бы тряпку человек не взял, обязательно должен замкнуть ею оба провода, и все стали ждать.