Закаленные крылья
Шрифт:
Мне удалось бегло осмотреть столицу Румынии, этот поистине прекрасный город. Хозяева проявляли большую любезность, предоставляя мне возможность разговаривать [188] с экипажами, готовящимися к совместным учениям. Я убедился, что у болгарских летчиков будут серьезные партнеры. И здесь, к северу от Дуная, наши соседи трудились не покладая рук уже много лет. Сразу установилась задушевная дружеская атмосфера. Румынские летчики больше всего беспокоились о том, чтобы сделать по возможности более приятным пребывание в их стране стольких гостей. Мы же с главным штурманом Димитровым тревожились о том, как покажут себя болгарские летчики, которые
– Все будет нормально, - успокаивал нас румынский руководитель, сочувственно относившийся к нашим заботам.
– У нас до самых Карпат совсем плоская равнина, и вашим ребятам не составит труда отыскать заданные объекты и аэродромы для посадки. Их всюду ждут и встретят с удовольствием.
Выдался необыкновенно теплый для осени день. Молва о том, что болгары «ворвутся» в воздушное пространство своего соседа и будут садиться на его аэродромы, передавалась из уст в уста как самая приятная новость. Никто, кроме обоих союзных штабов, не знал, когда начнутся учения и сколько самолетов будет в них участвовать. А десяткам и сотням самолетов предстояло совершить перелет: одним с юга на север, другим - с севера на юг.
Когда стали поступать доклады о том, что посадка на румынские аэродромы проходит благополучно, успокоились и мы на командном пункте. Однако к вечеру исчезла эскадрилья капитана Велева, будто сквозь землю провалилась. Я слышал, как руководитель полетов майор Банов и командир эскадрильи вели между собой разговор по радио. Банов находился на соседнем аэродроме. Он разрешил эскадрилье по одному садиться на аэродром. Через пять минут командный пункт запросил майора Банова, как прошла посадка. Последовал встревоженный ответ:
– Никто не сел! Они исчезли! Произошло какое-то недоразумение.
– Не прекращайте поисков и постоянно докладывайте мне о результатах. [189]
Штурман Димитров, весь день простоявший рядом, вопросительно посмотрел на меня. Я заметил, что он сильно побледнел.
– Ничего опасного не могло случиться, - попытался он разрядить обстановку.
– Карпаты не выше нашей Стара-Планины.
– Но это все-таки Карпаты!
– Значит, мы оба подумали об одном и том же.
Румынский полковник, хорошо говоривший по-русски, уловил смысл наших слов. Только он собирался что-то сказать, как снова позвонил Банов:
– Нет никаких новостей, даже следов не осталось, товарищ полковник!
– Что случилось?
– поинтересовался румынский летчик.
Я ему объяснил, в чем дело, и он сказал об этом своим румынским коллегам. Встревоженные, они подняли невероятный шум. На их лицах сразу же появилось искреннее сожаление по поводу того, что это произошло в их стране, будто они были в чем-то виноваты, хотя никто из нас и не думал их ни в чем обвинять. В их глазах появилась горечь: они оказались бессильны предотвратить несчастье. Они часто повторяли слово «Карпаты», и у них уже, наверное, не оставалось сомнений, что самолеты разбились именно там.
Внезапно на командный пункт ворвался весьма возбужденный капитан, торопясь сообщить какое-то известие. Румынский полковник сразу обнял меня за плечи, хотя, растерявшись, и сам еще не понимал смысла происходящего: ведь всего лишь за минуту до этого Банов снова сообщил нам, что эскадрилья не отвечает.
– Живы! Живы!
– сказал нам по-русски полковник, а нам показалось,
– Живы? Что такое, товарищ полковник?
– в свою очередь удивился я.
– О чем говорит этот человек?
– Ваши ребята живы и здоровы, а мы здесь им устроили панихиду, - всплеснул руками румынский товарищ.
– Ох, я чуть с ума не сошел, - только и смог пробормотать Димитров.
– Все дело вот в чем: рядом со старым аэродромом мы строим новый. Он еще не закончен. Ваши, попросив разрешения идти на посадку, увидели новый аэродром [190] и направили свои машины туда, - горячо объяснял полковник.
– Одним словом, они приземлились на новом аэродроме и позвонили из села по телефону.
– Товарищ полковник, а не можем ли мы сразу же выехать туда? Все же нам надо на месте убедиться в этом… Так вы говорите, что строительство аэродрома еще не закончено?
– Не беспокойтесь, товарищ Симеонов!
– ответил румынский летчик, но в его голосе послышались тревожные нотки.
* * *
Легковая машина свернула к новому аэродрому. Мы были поражены тем, что не встретили там ни одной живой души. Стояла такая тьма, что шофер едва нашел взлетную полосу. При свете фар мы увидели кучи песка, щебня. Мы вдвоем смотрели на все это, как на очередную мистификацию: нигде не было видно ни самолетов, ни людей. Проехать дальше оказалось почти невозможно: мешали какие-то заборы, строительные материалы и разбросанные повсюду механизмы. Мы вышли из машины и отправились пешком искать самолеты, убежденные в том, что они на соседней взлетной полосе. Но странная тишина стояла над аэродромом. Приумолкли и мы, не в состоянии осмыслить все происходящее. Еще больше нас озадачил первый найденный самолет. Мы внимательно осмотрели его. Он оказался целым и невредимым. Добрались до второго - та же картина. Неприятность, должно быть, произошла с третьим, или с четвертым, или с последним самолетом. Мысли об аварии не давали покоя.
И на этой части взлетной полосы тоже были груды песка, щебня, валялись даже тачки, чего вполне хватило бы, чтобы вызвать аварию. Все самолеты оказались невредимыми, но летчиков мы не нашли. Куда же они могли исчезнуть?…
– Товарищ Симеонов, давайте поищем их в селе. Они ведь там уже побывали, когда звонили с почты, - проговорил полковник.
– Никак не могу себе объяснить: как это они оставили без надзора самолеты? Наверняка что-то случилось!
– Узнаем в селе. [191]
До села мы ехали километра два. Наконец на одной из кривых улочек наша машина нагнала какого-то человека. Шофер остановил машину, и полковник заговорил с крестьянином по-румынски. Потом крестьянин сел к нам в машину, а полковник, придя в благодушное настроение, переводил мне слова собеседника:
– Ваши едят и пьют, а мы о них тревожимся. Увидев их, крестьяне просто силой затащили ребят в клуб. Представляю, какой пир закатили им по румынскому обычаю. Разве вы не видите, товарищи, что Петреску несет две огромные бутылки вина?
– О, болгарин!
– оживился пожилой крестьянин.
– Болгарский командир!
Он говорит, что в их селе никогда не видели такого большого командира, и поэтому он просит разрешить ему пойти вперед и предупредить о нашем приходе, а мы бы пока подождали на площади.