Закаленные крылья
Шрифт:
Как он верно это сказал! В человеке заложена способность к самоотречению. Мне понравилась эта мысль, и я начал рассуждать вслух. В самом деле, человек всегда вынужден отрекаться от самого себя и в положительном, и в отрицательном смысле этого слова. И если бы все нашли в себе силы отречься от сугубо личных интересов, насколько прекраснее стала бы жизнь! Иногда я ищу аналогии между профессиями ученых, первооткрывателей и летной профессией. Ученый живет в мире книг, экспериментов и всегда рискует, давая тем или иным явлениям свое толкование. Разве не то же самое и у нас? Полеты - это математика и физика, искусство и риск.
Увеличилось число военных летчиков первого класса. Каждая авиационная часть располагала
Зимний период оказался весьма плодотворным для авиации. Мы выполнили и перевыполнили планы по летной подготовке и повышению квалификации летчиков и авиаинженеров. Завершилась подготовка к следующему учебному году - году массового выпуска летчиков высокого класса.
Приближалось лето. А это значило, что будут отличные условия для групповых полетов на малых и больших высотах. Пошли разговоры и о новых методах подготовки. [249] В то лето под опытным руководством офицеров Эммануила Атанасова, Станкова и других осваивалось сложное маневрирование в воздухе.
Новый министр народной обороны пожелал лично познакомиться с руководящим составом болгарской Народной армии.
У меня состоялась короткая встреча с ним. Он проявил живой интерес к тому, в какой степени подготовлены летчики, как повышается их мастерство и какие результаты в работе достигнуты нами на специальных курсах.
Выяснилось, что министерство народной обороны до самых мельчайших подробностей осведомлено о развитии событий в зимний период и о том, что найден кратчайший путь подготовки кадров для нашей авиации.
– А как осваиваются сложные фигуры высшего пилотажа?
– Пока что мы лишь начинаем эту работу, но настроение у подготовленных для этой цели инструкторов отличное! У нас в руководстве все убеждены, что в честь Восьмого съезда партии мы успешно справимся и с этим видом подготовки.
– А разве это возможно за такой короткий срок?!
– Да, возможно, товарищ министр. У нас лучше всего налажена именно эта работа. Авиаэскадрильи осваивают самолетные фигуры высшего пилотажа в весьма сжатые сроки.
В конце беседы генерал Джуров встал, медленно подошел ко мне и спросил:
– А нельзя ли в конце учебного года продемонстрировать новые достижения военно-воздушных сил народу? На таком смотре будут присутствовать руководители партии и правительства.
Я не торопился с ответом. Обдумал все тщательно, и только тогда сказал:
– Постараемся, товарищ министр, летчики не подведут.
Когда я вернулся, меня окружили мои заместители и дали понять, что не отпустят, пока не услышат от меня хоть что-нибудь.
– Значит, будем принимать гостей?
– подмигнул мне Миланов.
– А кто прибудет? [250]
– Гостями у нас, товарищи, будут руководители партии и правительства.
– Вот это да, подобного мы никак не ждали!
– По этому поводу меня и вызывали к министру, Я рассказал ему, что мы делали и чего добились, а он, знаете, о чем меня спросил? «Симеонов, а вы не преувеличиваете? Мне известно, что вы, летчики, умеете сокращать сроки наполовину и на одну треть, но сейчас вы выполняете значительно более сложные и ответственные задачи!» Я заверил его, что говорю правду. Тогда он перестал улыбаться и спросил: «А все то, что сделано, вы сможете продемонстрировать народу, руководителям партии и правительства? Я хотел бы, чтобы авиация сделала достойный подарок Восьмому съезду партии!»
Офицеры заговорили все вместе, подняв невероятный шум. Я оставил их одних: пусть, думаю, поговорят. Ведь давно, очень давно они не получали таких радостных и обнадеживающих известий, которые воспринимались ими как исцеление после пережитых разочарований и обид.
* * *
На
– Ну ничего, ничего!
– рассмеялся кто-то.
– Пусть это напомнит нам партизанские ночи. Тогда нам доставалось и похлеще.
Пожилые мужчины друг за другом поднимались на трибуну, притопывая ногами, чтобы согреться, и кутаясь в пальто. А над головой звезды вели хоровод, и казалось, что именно на их торжественный спектакль прибыли руководители партии и правительства. Все были настолько взволнованы, что очень мало внимания обращали на негостеприимную погоду. Хозяева праздника обещали показать им такое исключительное зрелище, [251] какого многие даже и представить себе не могли. До нас доносились отдельные слова, как это бывает в каждом театральном зале перед началом спектакля. Публика ждала, когда поднимут занавес, все еще переговариваясь о своем. Министр земледелия рассказывал соседям о новых сортах пшеницы, а на другом конце трибуны кто-то завел разговор о доставке турбин. Все это действительно очень напоминало театральный зал. И артисты, прежде чем показаться на сцене, волнуются. Они обычно суетятся у себя в гримерных. Пожалуй, не стоило бы сравнивать аэродром с гримерной, но ведь и там уже несколько часов царили необыкновенное возбуждение и напряжение. Двухмесячная подготовка прошла сравнительно спокойно, так как все твердо верили в успех и хотели доказать свое высокое боевое и летное мастерство. А в тот момент все особенно волновались, потому что за ними с земли должны были наблюдать первый секретарь партии и министр народной обороны.
На аэродромах выстроились эскадрильи, готовые по приказу в любой момент подняться в воздух.
Первому секретарю показали то направление, откуда должны появиться самолеты, и он пристально всматривался в ту сторону. У него были тысячи обязанностей. Они, как невидимые нити, связывали его с людьми и их делами. И точно так же, как дождь дарит жаждущей почве влагу, так и он щедро заботился об авиации. Ему пришлось одолеть немало препон, чтобы в небе не замолкала песня стальных птиц. Вот почему все эти люди прибыли в такое глухое место. Они хотели выразить авиаций свое уважение и нацелить ее на новые ратные подвиги…
И вот небо сотряслось от грохота самолетов. На трибуне разговоры прервались буквально на полуслове…
В программу учений входило нанесение бомбового и ракетного ударов в условиях, близких к боевым. Самолеты на ошеломляющих скоростях с малых высот атаковали в одиночку и группами наземные цели. Для большинства наблюдателей термины «иммельман», «бомбометание», «горка» ровным счетом ничего не значили. Их с трудом удавалось даже запомнить. Но боевой спектакль, который исполнялся силами авиации, неотразимо действовал на воображение и наполнял сердца гордостью. Уже начинало светать, а контуры пролетающих [252] стрелоподобных самолетов еще отчетливее вырисовывались в небе. Но вот появился еще один самолет, напоминавший в предрассветной дымке сверкающий метеорит. Сначала показалось, что пилот потерял управление машиной и она вот-вот врежется в один из холмов. Прицельное бомбометание - красивое, невероятное зрелище. Но людям трудно было решить, на что смотреть: на падающие бомбы или на самолет, который, освободившись от тяжелого груза, с удивительной легкостью опрокинулся и в перевернутом положении снова взмыл в небесную высь.