Закат над Квантуном
Шрифт:
В полдень Горский не выдержал и поехал в «Империал». В гостинице его встретили крайне враждебно и заявили, что госпожа Страшкевич в настоящее время отсутствует. То ли она действительно еще не вернулась от Унгебауэра, то ли это была стандартная формулировка для искушенных поклонников. Титулярному советнику ничего не оставалось, как вернуться домой.
Спустя какое-то время к нему явился незнакомый городовой и вручил записку «от Самсона». Значит, Семенов узнал что-то важное, но побоялся отпускать объект из поля зрения – передал послание с оказией. Молодец, грамотно поступил.
«Сегодня въ 9 1/4 ч. объектъ здилъ на Батумскую въ Юго-вост. номера. При немъ имлся бумажный свертокъ, предположительно съ виномъ и еще чмъ-то. Пробылъ 6 минутъ и вернулся безъ свертка. С-въ.»
Горский ждал чего-то подобного. Однако его очень не порадовало, что Безродный так ни с кем и не встретился. Это означало, что маньяк держал связь со своим помощником через телефон. Что сделал тому поручение снять номер гостиницы еще в субботу, когда Васька был в почтовой конторе. Что на этот раз маньяк не стал использовать Безродного для передачи записки, но подкинул ее через кого-то третьего…
«А ведь он мог вообще не использовать юного телефониста для передачи записок… – начал подозревать судебный следователь. – Он мог вообще никого не использовать, но делать это самостоятельно… Учитывая характер самих посланий».
Тогда возникал другой вопрос. Маньяк (или его сообщник) всегда подбрасывал записки мадам Ардан под дверь номера. Но вчера подкинул записку в гримерную. Почему? Что заставило этого безумного человека пойти на определенный риск, ведь можно было спокойно положить ей записку снова под дверь апартаментов?
И почему, черт возьми, она не удосужилась до сих пор ему телефонировать?..
В 2 1/2 часа Горский понял, что Тереза Страшкевич ему не позвонит. Ее столь опрометчивую беспечность он мог объяснить лишь тем, что впечатлительная этуаль решила доверить свою судьбу еще более опрометчивому и беспечному Унгебауэру. Иными словами, нашла рыцаря, который ее защитит…
А раз так, то он, Антон Федорович, умывает руки. С сей поры обремененным какими-либо моральными обязательствами перед госпожой Страшкевич он себя считать перестает.
Чтобы как-то унять переполнявшее негодование и злость, титулярный советник отправился на вечернее богослужение в церковь.
В тот вечер ему особенно понравилось пение баронессы фон Нолькен, которая заметно обрадовалась приходу судебного следователя. Отец Ксенофонт выдавал громогласные тягучие ектеньи, а под конец выступил с проникновенной проповедью о Святой мученице Татьяне, «ее же память ныне совершаем». Жившая в III веке в Риме, она подвергалась тяжким мучениям и гонениям, будучи христианкой. Но ее вера во Христа была настолько сильна, что по ее молитве рушились языческие статуи, удары истязателей заживали на ней к следующему дню, а выпущенный лев ее не тронул. И лишь казнь мечом прекратила нелегкий земной путь этой стойкой христианки…
Святую Татьяну, кроме всего прочего, считали почему-то покровительницей студентов. Но отец Ксенофонт об этом не упомянул.
Выходя из церкви, Горский вдруг понял, что допустил существенный прокол. Самсон Семенов, не знакомый с содержанием записки маньяка к Терезе Страшкевич,
«И как это я мог подумать, что Семенову вздумается вести наблюдение за гостиницей, тогда как его объект – это Василий Безродный?..»
Впрочем, судебный следователь не видел в этом ничего страшного: моральные обязательства его теперь не сковывали, да и мадам Ардан ехать вторично на Батумскую очевидно не собиралась.
Дома Горский принял ванну, поужинал и собрался пораньше лечь спать. С кровати его поднял нежданный визит того самого незнакомого городового (как впоследствии узнал судебный следователь, его звали Галактионом). Полицейский принес записку, но отдавать ее Киму не спешил.
– В чем дело? – спросил титулярный советник недовольным тоном.
– Записочка вашему благородию от Самсона…
– Так давай ее сюда!
Городовой передал свернутую бумажку. Антон Федорович прочел в ней то, чего никак не ожидал:
«Объектъ съ 6 3/4 до 8 1/4 ч. находился въ Ю-в. номерахъ. Затмъ вернулся домой. Продолжаю вести. Потратился на дженерикшу, прошу передать съ Галактіономъ 2 р. 50 коп. С-въ.»
Горский почувствовал растерянность и тревогу, как капитан корабля, внезапно севшего на мель. Безродный лично ждал госпожу Страшкевич – значит ли это, что он и есть маньяк?.. За эту версию имелись весомые аргументы. Безродный за всё это время так ни с кем и не встретился, поэтому есть основания полагать, что история с неким богатым господином ложь, призванная отвести подозрения от самого Василия. Красноречивее всего говорит его непосредственное присутствие нынче в гостинице. В столь юном возрасте довольно легко потерять голову от любви…
Антон Федорович зашел на кухню и налил себе воды из остывшего самовара. Сделав несколько глотков, он закрыл глаза, пытаясь представить себе всю картину, восстановить причинно-следственные связи. Вроде бы всё складывалось в единую цепь, однако полученные выводы Горского не устроили.
Василий Безродный служил почтово-телеграфным служащим VI разряда низшего оклада. Разве он мог оказаться в «Империале» со своим скудным жалованьем? Разве он мог нанимать комнату в «Юго-восточных номерах» на недели вперед, щедро раскидывая «красненькими»? Такой вариант возможен только в случае мошенничеств с финансами или при каком-то другом мздоимстве. Как, например, «разбогател» приснопамятный Шлянкер. Но Безродного Горский, к сожалению, даже не видел. А порой бывает, посмотришь на человека и сразу увидишь всю его подноготную: способен ли он на преступление или нет.
Антону Федоровичу нестерпимо захотелось вытащить телефониста на допрос и посмотреть ему в глаза. Возможно, он и добился бы результата – благо за свою службу судебным следователем не одного подлеца вывел на чистую воду посредством очной беседы. Однако внутренний голос подсказывал титулярному советнику еще немного подождать, продолжить наблюдение за Безродным.
– Ваше благородие, что Самсону-то ответить? – раздался осторожный бас из передней. Горский совсем забыл о городовом, который, вероятно, ждал денег.