Закат над Квантуном
Шрифт:
«Хряк» затоптался на месте, покрылся испаринами.
– Не отдавайте меня под арест! Богом прошу! – взмолился он. – Всё расскажу! Как есть расскажу!.. Да, это я позвонил постояльцу, предупредил о вас…
– Таак! – нахмурился Горский, но в душе обрадовался, что удалось-таки раскусить подлеца. – Чем же я себя выдал?
– Вы мне сразу показались подозрительными… Сразу видно, что вы, пардон, в этом деле не опытны…
– Это в каком же? – не понял титулярный советник.
– В селадоническом.
– Гм…
– При этом без кольца обручального. А зачем неженатому у нас комнату нанимать? Положительно
– Ловко придумано! – оценил Горский. – На какой номер телефона вы ему звонили и с кем говорили?
– Вот номер… – владелец гостиницы протянул смятую бумажку, которую вытащил из кармана широченных брюк. На ней карандашом был выведен четырехзначный номер.
– Кто взял трубку?
– Тот самый малец.
– Гм… А как представился?
– Так я первый представился… Он так велел.
– А что еще он велел?? – обозлился судебный следователь.
– Молчать велел…
Полицейский надзиратель Васильев прибыл быстро и тотчас попытался вникнуть в суть дела. Это у него не получилось, потому что Горский ограничился жалобой на заселение в номера без документов. Степан Ильич на это облегченно вздохнул, но владельца гостиницы отчитал. Верно, подобные попустительства встречаются сплошь и рядом. Предложил на первый раз ограничиться устным замечанием и денежным штрафом. Горский был не против, потому как все необходимые сведения «Хряк» ему уже сообщил. Хотя правильнее было бы сказать: не смог утаить.
На том и порешили.
На Батумской Антона Федоровича ждал Ким. Судебный следователь помог даме залезть в рикшу, затем запрыгнул сам и назвал помощнику адрес «Империала».
Ехали молча. Холодный ветер со снегом пронизывал насквозь. Чтобы как-то согреться, Горский и Страшкевич, не сговариваясь, прижались друг к другу. Никто из них не намеревался таким образом флиртовать, однако обоим было приятно находиться в тесной близости.
– Охота не удалась?.. – печально улыбнулась Тереза, слезая с рикши.
– Уверяю вас, сударыня, мы его найдем! – убежденно ответил титулярный советник, галантно подавая даме руку.
– Главное, чтобы он не нашел меня первым…
– Я этого не допущу. Знайте, судебный следователь Горский всегда к вашим услугам.
Простившись с Терезой Страшкевич, Антон Федорович вернулся домой.
– Вам нравится эта дама, господин? – спросил вдруг Ким, когда они сидели на кухне у самовара.
– Сложный вопрос, – задумался судебный следователь, разглядывая черные чаинки в чашке. – Она с виду очень красива, но в общении постоянно играет разные роли, меняя маски, будто древнегреческая актриса, отчего не поймешь, какая она есть на самом деле. Более того, мне кажется, что ей так привычнее и удобнее и что она уже утратила ту естественность и природность, которая свойственна простым барышням… Поэтому на твой вопрос, нравится ли мне эта дама, отвечу скорее да, чем нет. А тебе она понравилась?
– Скорее нет, чем да.
5.
Утром следующего дня, перед тем как отправиться в присутствие, Горский наведался в полицейское управление. Там он быстро отыскал надзирателя Административного городка Дминского и поручил ему установить принадлежность четырехзначного телефонного номера, на который звонил владелец гостиницы на Батумской. Дминский сослался на чрезвычайную занятость по вновь открывшемуся делу о похищенной двухсотрублевой ренте Русско-Китайского банка, но обещал до обеда необходимые сведения собрать и предоставить «его благородию».
В своей камере Горский провел два допроса и, по случаю выдавшейся свободной минутки, погрузился в чтение «Нового Края», свежий выпуск которого купил по дороге. В первую очередь его волновала внешнеполитическая обстановка в мире.
В газете, со ссылкой на агентство Рейтер, приводились любопытные предложения, сформулированные Россией:
1)
«Япония получает в Корее различные концессии». И это правильно.
2)
«В Южной Корее Япония получает свободу действий, как того требуют экономические и стратегические интересы». И это логично.
3)
«Россия предоставляет Японии в Северной Корее свободу торговли, но ни в Южной, ни в Северной Корее Япония не займет крепостей». Весьма дальновидное предложение, хотя насчет Южной Кореи можно было бы пойти на уступки.
4)
«Вдоль Ялу и Тумень-ула устанавливается нейтральная полоса в 50 километров шириной, где ни Россия, ни Япония не могут иметь крепостей. Корейский пролив остается нейтральным и свободным для русских судов». Но если подразумевается, что Япония не может иметь крепостей в Корее, то для чего ее упоминать?
5)
«Касательно Маньчжурии Россия не принимает никаких условий, но готова выслушать мнения Японии и других держав, заинтересованных в торговле Маньчжурии». Ахиллесова пята современной русской дипломатии. Поступаем с Маньчжурией как собака на сене. Положили лапу на большую территорию, намереваясь ее каким-то чудом удержать и присоединить, но при этом не желаем и физически не можем ее развивать, поэтому постоянно отгоняем от лакомого куска назойливых «интервентов».
Далее судебному следователю попалась на глаза телеграмма из Токио, в которой говорилось, что Япония ждет от России ответ, но при этом всецело готова к войне, а в японском обществе царят патриотические настроения.
«В германских официальных кругах считают, что война между Россией и Японией возможна в недалеком будущем», – звучит устрашающе. Но еще более Горского расстроили сообщения о ратификации китайско-американского торгового договора в Вашингтоне. И, более того, президент Рузвельт уже назначил в Мукден и Аньдун консулов. Это означало лишь одно: раз Северо-Американские Соединенные Штаты пустили свои корни в Маньчжурии, нас ждет в этой китайской провинции жестокое противостояние. И что бы обнадеживающего и пацифистского не писали хроникёры из европейских столиц, именно тогда, 8 января 1904 года, Горский понял, что война между Россией и Японией неизбежна.