Заклинатель змей. Башня молчания
Шрифт:
– И друга возьми с собой, - говорит девушка.
– Найдется и для него утеха.
Небольшой глинобитный дом на отшибе. Здесь уже все готово: жаркое, сласти, вино. Девушка обнимает, - какие длинные острые ногти!
– жарко целует гостя, и он совсем теряет голову.
– Ты пока отдыхай, пей вино, - говорит ему девушка, широкие бедра которой едва проходят в дверь, а талия столь тонка, что может уместиться в двух его сомкнутых ладонях, - а я сбегаю за подругой.
Слава богу, у него был острый слух. Она шепчет в
– Постарайся, братец, крепко его напоить, снять кинжал. Вернусь с сестрицей - зарежем, попируем. Он свеж, хорошо упитан, мясо, наверное, очень вкусное, нежное!
Он услыхал, как она облизнулась. Вот тебе на! Куда его занесло? Парень сразу отрезвел, вскочил, кинулся в прихожую, размахивая кинжалом.
– Куда ты?
– кричит приятель каким-то чужим, изменившимся голосом.
– Милый, останься!
– стонет красотка.
– Прочь!
– Юноша выскочил в темноту и побежал на огонек в глубь селения, чтобы найти там пристанище. Видит, у одной калитки стоит приятного вида старуха с фонарем в руках.
– Что с тобою, сын мой?
– Спрячь меня скорее, мать!
Она поспешно завела его во двор, усадила на коврик под развесистой шелковицей. Кликнула старика. Несчастный рассказал им о своих приключениях.
– Глупый, - вздохнул старик жалеючи.
– Эта девка - ведьма, гуль-людоед, и приятель твой - ее брат, тоже оборотень. Острый слух тебя спас. Ложись, отдыхай. Здесь никто тебя не тронет. Утром отведу домой.
Гость, успокоившись, задремал. И вдруг сквозь дремоту слышит их разговор на террасе:
– Не надо спешить. Спугнем. Пусть уснет покрепче, тогда и займемся. Нож готов?
– Ох, давно я не ела человечины.
Где уж тут спать! Он дождался, когда они уйдут в жилье, перелез через ограду - и бросился в степь. Нагоняет его на дороге всадник:
– От гулей бежишь? Проклятое селение! Я сам едва увернулся. Садись скорей на лошадь за моей спиной, довезу до городских ворот. Не дай бог, они всей гурьбою кинутся в погоню.
Горожанин, пообещав ему денег, уселся на лошадь. Всадник пустил ее вскачь, съехал с дороги - и во весь дух помчался по сухой степной траве к далекому костру.
– Куда везешь?
– кричит испуганный парень.
– Молчи!
– злобно шипит таинственный всадник и поворачивает к нему черное лицо с желтыми горящими глазами.
– Удрать вздумал от нас? Нет уж, хочешь не хочешь, мы тебя этой ночью зажарим. Золото нам ни к чему.
– И обхватывает его волосатой рукой...
И обратился юноша с тайной мыслью к богу: «Избавь от злого духа!» - и всадил свой кинжал черному всаднику в спину. Всадил и спрыгнул. Повалил зловонный дым, запахло серой. Конь и всадник с диким воем исчезли в ночной темноте.
Только к рассвету, усталый, истерзанный, с сокрушенным сердцем, достиг наш искатель приключений городских ворот. Оказалось, он поседел за эту ночь. Больше
Омар не выносил рассказов о сверхъестественном. Немало он настрадался в детских снах от черных, мохнатых, красноротых чертей, лезших ночами в окна и двери. Они отравили ему радость детства. Может, именно из-за нелепых басен об адских муках и бесах и охладел он столь рано к так называемой истинной вере.
– Как жить на свете, - сказал Омар с дрожью в голосе, - если видеть во всех встречных: красивых девушках, приятелях, сердобольных соседях, путниках на дороге - людоедов-гулей?
– Во всех встречных не надо их видеть, - молвил Али Джафар.
– Но остерегаться - надо. Следует помнить: один из десяти или даже из трех - непременно мерзкий оборотень, гуль-людоед.
– Ну, ты скажешь! Может, ты тоже - гуль?
– Я? Эх! Будь я гулем... знал бы, кого сожрать.
– Уж не меня ли?
– проворчал кто-то в темноте у открытого входа.
– А, Юнус, - хмуро кивнул Али Джафар.
– Входи, садись.
В каморку ввалился, сразу стеснив двух приятелей, усатый, широкий и плоский, точно надгробная плита, человек с желтым опухшим лицом, с висячими мешками под глазами. Похоже, наркоман, заядлый курильщик хашиша.
– Почему так поздно жжешь светильник, - хозяйского масла не жалко? Я доложу господину. А ты кто такой?
– набросился он на Омара.
– Приезжий.
– Откуда? Почему здесь?
«Ну, началось, - с тоскою подумал Омар.
– Почем в Нишапуре ослиные уши, почем в Нишапуре собачий хвост...» Нет, о ценах Юнус не стал его расспрашивать. Его занимала личность самого Омара: как зовут, чей он сын, богат ли родитель, что знает приезжий, что умеет, зачем он прибыл в Самарканд.
– Если б сей муж, - с усмешкой сказал молодой нишапурец Али Джафару, - обратил все свое неисчерпаемое любопытство на приобретение полезных знаний, он стал бы самым ученым человеком в Мавераннахре.
– Может, ты совершил в Нишапуре какое-нибудь страшное преступление, из-за которого тебе пришлось бежать?
– продолжал дознание подозрительный усач.
– Да, - вздохнул Омар.
– Я напал в ночной темноте на юную дочь шейха медресе.
– И?
– И сделал над нею насилие. Но затем оказалось, что это был сам старый шейх...
– Чего ты привязался к человеку?
– обозлился Али Джафар.
– Оставь его в покое.
– Я должен все знать, чтоб доложить хозяину, - строго сказал Юнус.
– Ему без тебя все известно! Омар - гость судьи судей. И если он завтра пожалуется господину, тебе будет худо. Приказано: болтовней приезжего не донимать.
– Да?
– смутился Юнус.
– А мне... э-э... приказано содержать усадьбу в порядке. Ладно, - вздохнул усатый примирительно, - пусть приезжий даст мне дирхем, и я уйду.