Заклятые враги
Шрифт:
Либо придумать гениальный план, который с лёгкостью воплотится в жизнь, стоит ему только пожелать этого. Не самая простая задача, стоит согласиться с собственным мнением и перестать страдать.
Ему, может, и корона не нужна. Лишь бы матушка не ограничивала нормальную жизнь — но ведь они в трауре и они собираются воевать.
Бонье остановился и одёрнул рукава чёрной рубашки. Темнота в собственной внешности его теперь тоже раздражала, хотелось сорвать всё это чёрное, дразнящее, раздражающее, отбросить в сторону,
Он стоял у фонтана и смотрел в грязную воду. Было душно — только-только прошёл дождь, и парень надеялся, что его обувь не покроется отвратительными мелкими пятнышками, что так просто затирают блеск и некое подобие сияния, на которое он всё ещё хотел бы надеяться.
Ему было грустно не из-за сестры. Сколько б Бонье не сопротивлялся, период грусти и скорби по Марте давно миновал, он давно уже смирился с тем, что с нею случилось. Казнили и казнили, былое не вернуть. Но он не мог вернуться, пока не отыщет способ завоевать Элвьенту, а это практически нереально.
— Чем ты расстроен, дитя моё?
Бонье резко поднял голову. Ему казалось, что даже шейные позвонки неприятно хрустнули — парень опустился на бортик фонтана, опустил руку в тёплую воду, пытаясь смыть осколки своего страха хотя бы так.
Он плохо знал этого человека. Помнил, что он был магом то ли в Элвьенте, то ли в Эрроке, но — смутно, и, кажется, тогда незнакомец выглядел чуть старше. Сейчас некоторые морщины на его лице разгладились, будто бы он отчаянно пытался смотреть прямо и ровно, не вызывать раздражения своими старыми бороздами на лице.
Его звали Тэллавар, это Бонье тоже прекрасно знал. Но сейчас от старого мага веяло какой-то неведомой силой, и он впервые подумал, что чары, может быть, станут универсальным ключом к победе.
— Я… — он запнулся. Что-то заставляло говорить не просто правду — чистую правду, о существовании которой Бонье давно уже успел позабыть. Слова, которые вот-вот должны были сорваться с его языка, казались до такой степени логичными и простыми, что он никак не мог остановить себя. — Я должен… — сопротивляться — вот что надо сделать. Бонье старался сжать губы покрепче, но маг смотрел на него так пристально и с такой надеждой.
Посол Торрессы закашлялся. Сейчас почти бесцветные, водянистые глаза оказались такими добрыми и мягкими… Он не мог подозревать этого мужчину в чём-то плохом, только не его. Хороший, приятный человек, который только и пытается принести себе маленький кусочек счастья.
И улыбка — солнечная и мягкая.
Бонье мотнул головой.
— Мне нужен союзник, — выпалил он прежде, чем сумел наконец-то замолчать. — Немедленно. Тот, кто сумеет уничтожить армию Элвьенты прежде, чем она разобьёт войско моей страны.
Тэллавар улыбнулся приветливо, мягко и по-доброму.
— Разумеется, мальчик мой, — кивнул он, и в голосе так и слышалась
— И вы…
Бонье запнулся. Как же глупо он поступал! Доверять кому-то подобному — пустое решение. Конечно же, старик не может помочь.
— Чего ты хочешь больше всего на свете? — спросил Тэллавар.
Бонье молчал. Желания рвались на свободу. Он мечтал, он жаждал, он стремился к чему-то далёкому и невидимому, и теперь божество, казалось, смотрело ему в душу. Больше не имело значения синее южное небо, тёплая погода и грязная вода в фонтане, был только Тэллавар, вопреки своему возрасту, тоже идеальный, добрый, мягкий и способный даровать счастье. Тэллавар, отступиться от которого оказалось бы самым великим преступлением в жизни Бонье Торрэсса.
— Ты жаждешь, — отозвался Тэллавар, — чтобы я помог тебе. И когда я это сделаю, согласишься ли ты отдать мне часть своих желаний? Умение стремиться? Умение мечтать?
Бонье мотнул головой. Туман прошёл, его отпустило, и напротив стоял просто старик, старик, которому хотелось забрать способность хотеть чего-то столь сильно. Будто бы ему не хватало собственного желания получить больше и больше власти, можно подумать!
Но это такая глупость — желания. Бонье мог привести его к матери, Высшего, могучего мага, а взамен получить её прощение и перспективу занять трон. Разумеется, оно того стоило.
— Разумеется, — кивнул он. — В политике всегда нужно чем-то жертвовать.
Это было так просто — выйти на улицу и столкнуться с тем, кого он искал! Бонье знал, что победит матушку в этом маленьком сражении за власть. Он ведь приведёт могучего мага, это даже лучше, чем огромная армия! И отдаст ему в случае победы всего лишь какую-то капельку своей силы, то, что не интересует ни одно живое существо на свете — жажду власти, жизни… Да разве у Бонье её так мало, что он не может позволить себе поделиться? Ну, право, что за глупости!
Хотелось хохотать: облегчённо и успокоено. Разумеется, Бонье не позволил себе подобную вольность, пусть смех почти уже сорвался с языка, ведь надо было оставаться осторожным и спокойным. Но всё это, право слово, было чистой воды глупостью, ведь он уже почти лидер, почти победитель.
Марта никогда не смогла бы сделать ничего подобного.
Она была бесполезной.
***
Самаранта выпрямилась. Здесь, в тронном зале, теперь не было глупых министров, только она и Марисса. Не было тех, кто мог бы видеть Высшую Ведьму Вархвы, однажды утерявшую свою молодость ради сомнительных чар.