Заклятые враги
Шрифт:
Она бросила холодный взгляд на разбитый медальон на полу. Портрет богини уже давно не был для неё священен, не после всего того, что она видела своими глазами. Не после того ужаса, который отражался в её глазах при виде родной дочери, а ещё: когда она слышала её слова.
— Марисса.
Её голос звучал уже властно и уверенно, ибо Самаранта была уверена в своей победе. В конце концов, не так уж и трудно развалить армию без полководца, если умно и вовремя предложить им сдаться.
— Что? — королева подняла взгляд на свою былую подругу, с которой теперь, казалось,
Она оставалась равнодушной ко всему. Главное — получить желаемое, а всё остальное добавится потом. Самаранта умела ждать. Она часто стояла на грани безумия, но теперь, когда осталось сделать несколько шагов к власти, была готова затаиться и делать то, что от неё требовалось.
— Ты ведь знаешь, — холодно промолвила она, — что я не могу помогать тебе просто так, верно?
Королева поёжилась. Может быть, она уже сто раз пожалела о том, что позвала старую подругу помочь ей, вот только почему-то Самаранта не собиралась успокаивать её. Так или иначе, страх всегда даровал власть.
Тальмрэ не стала закрывать глаза. Она и так могла с лёгкостью вызвать образы и воспоминания, те испуганные взгляды учеников, особенно мужчин. То, как они на неё смотрели.
Может быть, всё это — просто глупые совпадения. А может, она не могла избавиться от их образов по той причине, что слишком многое оказалось завязанным на Вархве и на её псевдопризвании.
Много лет назад Тэллавар отобрал её красоту. Она осталась с волшебством, она стала Высшей Вархвы, но этого до такой степени мало, если сравнивать с тем, что получила королева Лиара или Тэзра!
Самаранта знала, что маги живут долго. Она не стара, она ещё может всё вернуть и сделать так, как ей будет угодно. Даже если весь мир встанет на её пути, но ведь они побоятся.
Она провела пальцами по щеке. Кожа была сухой, как и обычно, и иногда казалось, что она начнёт опадать клочьями, будто сожжённая бумага. Но Самаранта не была чумной, не болела, просто слишком просто отдала собственную красоту, а теперь не знала, как правильно вернуть её себе.
— Не можешь, — отозвалась Марисса. — Но я предпочитаю узнавать цены заранее. До того, как я соглашусь отдать тебе что-нибудь.
— Ты не будешь платить за это сама.
Самаранта сжала ладонь в кулак. Она смотрела, как натягивается кожа, как она пытается лопнуть — особенно там, где выпирают кости.
Да, они боятся её лица и её ладоней. Но они ещё не видели её без одежды — не видели выпирающих рёбер, вечно кровоточащих ран на руках. Не видели всего того ужаса, который Самаранта носила на себе вот уже столько лет. Они не слышали громкого вопля маленькой дочери, что увидела свою матушку в её новом, страшном виде.
Вот только её дочь — это не та, в чьи крики можно верить.
— Я жду, — всё же, Марисса не сдавалась. — И не собираюсь соглашаться, пока не услышу окончательный ответ, ты знаешь об этом, моя дорогая.
Она называла её так очень часто, даже слишком, в той далёкой
— Я слышу, — кивнула Самаранта. — Но ты принесёшь мне молодость.
Марисса усмехнулась. Ей хотелось отказаться и отрицательно покачать головой, но она кивнула как можно более спокойно и равнодушно — и именно в то мгновение, когда распахнулись двери.
Бонье стоял на пороге какой-то слишком уставший, перепуганный и забытый богами. Может быть, матери следовало уделять ему чуточку больше внимания — только сейчас Марисса об этом уже и не думала. Наверное, оказалось слишком поздно пробуждать уснувший вечным сном материнский инстинкт, который изредка пробуждался исключительно ради Марты, её драгоценной любимой дочурки.
Вот только значение имел не её сын. Не этот слабый, уставший юноша, который согласился помочь отомстить только потому, что пытался дотянуться до чего-то не своего, но до сих пор не мог придумать, как именно правильно будет это совершить. Нет, она не могла оторвать взгляд от мужчины, что стоял рядом с ним.
Самаранта же тоже больше не смотрела на Мариссу. Подруга — бывшая или нынешняя, — пообещала то, что было нужно, вот только даже она не могла предотвратить явление этого жуткого, отвратительного существа, в далёком и отвратительном прошлом развалившего всё, что так любила или ненавидела Тальмрэ. Это он виноват в том, что она родила на свет чудовище, и не имеет значения, кто именно был отцом ребёнка. В этом замешан исключительно Тэллавар. Он преследовало её каждый день её жизни, даже до их знакомства, и нашёл самую красивую девушку Вархвы не просто так — уже тогда зная, что именно ему будет от неё нужно.
Он был таким гордым, таким равнодушным, таким спокойным и добрым на вид. Но Самаранта часто видела, как Тэллавар предлагал свою помощь, как говорил, что сможет избавить от всех горестей на свете, и именно сейчас вновь наступило это мгновение. Разумеется, ему нельзя было верить, и женщина ждала того мгновения, когда Бонье скажет то, что она и так знала.
— Тэллавар согласился помочь нам, — выдохнул он зачарованно. — За ничтожную цену.
Самаранта ждала продолжения. Она не хотела спрашивать, не хотела замечать эту радостную улыбку на лице своей глупой подруги Мариссы. Им всем нужна власть, они все хотят получить Элвьенту, а уж у кого это получится на самом деле — дело десятое, трудно понять прямо сейчас, надо выжидать некоторое время. Но рано или поздно великая держава окажется в их руках.
Уничтожить Мариссу и Бонье будет очень просто. Но Самаранта предвкушала, как разорвёт на мелкие клочки Тэллавара, как отберёт у него то, что он однажды заполучил.
— Змеи мои, черти мои, — улыбнулся Тэллавар, — я призываю вас. Торресса должна победить!
Но Самаранта не могла думать о богине. Ведь много-много лет назад она клялась ей в верности, а потом увидела чудовище в доме своём. И Богиня даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь своей верной рабыне
========== Глава пятьдесят пятая ==========