Заколдованная рубашка
Шрифт:
Пока шел этот разговор, затерявшаяся в море "Ломбардия", которой командовал Биксио, тоже еле-еле подвигалась в тумане. Где-то в том же тумане находился и неприятельский фрегат. Биксио приказал на всякий случай погасить все огни и заглушить машины. Так можно было вернее проскользнуть мимо неприятеля. Сильно нервничающий Биксио сам стал на вахту и старался пронизать взглядом белесую пелену, окутывающую судно. Вдруг совсем близко Биксио различил какое-то большое темное пятно.
Пятно приближалось с непостижимой быстротой. Сквозь туман блеснул огонь.
– Синий свет! Теперь красный! Опять синий! Ага, это бурбонский корабль! Это их цвета! Они
Биксио вмиг припомнил распоряжение Гарибальди: "При встрече с неприятелем начинай бой первый. Сразу бери его на абордаж".
– Приготовиться к бою!
– скомандовал он.
– Полный вперед!
"Ломбардия" устремилась навстречу сигналящему фрегату. Волонтеры приготовились, взвели курки. Сейчас, сейчас дадут команду: "Огонь!" Еще минута, и раздался бы гром пальбы, треск столкнувшихся кораблей, крики раненых. Но тут вдруг из тумана послышался хорошо знакомый всем голос:
– Эй, капитан Биксио, это что такое? Ты что, потопить нас собираешься?
– Галубардо!
– ахнули волонтеры.
– Сам Галубардо! Святая мадонна!
Потрясенный Биксио даже не отозвался.
– Капитан Биксио, почему не отвечаешь?
– снова окликнул его Гарибальди.
Биксио взял рупор. От волнения он почти потерял голос.
– Я не понял ваших сигналов, генерал, - прохрипел он, и рупор еще усилил его хрипение.
– Я думал, передо мной неприятельский корабль.
– Какие сигналы? О чем ты говоришь, Биксио?
– Я говорю о синих и красных световых сигналах, которые вы нам подавали с левого борта.
Наступила долгая пауза. Видимо, Гарибальди обдумывал то, что сказал Биксио.
– Кроме тебя, кто-нибудь видел эти сигналы?
– спросил он.
– Видели все, кто стоял со мною на мостике.
– Хорошо. Я выясню, что это были за сигналы, - снова раздался спокойный голос Гарибальди.
– А ты пускай в ход машины и держи курс на Марсалу.
– Есть, генерал!
"Пьемонт" и "Ломбардия" снова отправились в путь. А за пароходной трубой "Пьемонта", на крохотном кусочке палубы, разыгрывалась настоящая драма. Маленький пастушонок, одетый в форму гарибальдийца, катался по полу, рвал свои смоляные кудри и кулаками размазывал по лицу злые слезы.
– Оставьте меня, синьоры, не трогайте меня, - гневно говорил он сквозь слезы двум русским, которые пытались его успокоить.
– Хотите, чтоб мне было легче, - избейте меня, как паршивую собаку. Избейте меня, синьоры, мне будет лучше! Ах я трижды проклятый, ах я глупый мул! Что скажет теперь обо мне Лоренцо? Держал врага в руках, он был здесь, рядом, а я ничего не понял! Этот негодяй хотел, чтоб наши корабли потопили друг друга, чтоб все мы пошли на корм рыбам, а я, я, шелудивый осел, ничего этого не понял! Горе мне, горе!
Неожиданно Лукашка вскочил на ноги:
– Да что же я здесь валяюсь? Ведь я должен сейчас же, сию минуту бежать к генералу, сказать ему, что я видел, как тот негодяй сигналил! Пускай генерал прикажет обыскать весь корабль! Мы найдем предателя!
Вопли мальчика уже начали привлекать внимание. Несколько бойцов просунули головы в укромный угол за трубой:
– В чем дело? Отчего этот рагаццо так орет? Что с ним приключилось?
– Заставьте его замолчать, - по-русски сказал Мечников Александру. Мальчишка своим криком весь корабль поднимет, а тот, кто сигналил, преспокойно ускользнет. Если мы хотим его обнаружить, надо молчать до поры.
– Он здесь, он никуда не мог скрыться!
–
– Я скажу! Я заявлю генералу...
– Он поперхнулся.
Рука Александра плотно закупорила ему рот.
– Парень поссорился с одним нашим товарищем и хочет пожаловаться генералу, - обратился Мечников к гарибальдийцам.
– Очень вздорный мальчишка!
А Есипов, все еще не отнимая руки, успел шепнуть Лукашке:
– Сейчас же замолчи! Ты глупый. Помни: это военная тайна.
Брови пастушонка полезли на лоб.
СИЦИЛИЯ
29. НА ОСТРОВЕ
В Мессинском проливе ходила темно-зеленая, как бутылочное стекло, волна. 11 мая, уже на рассвете, перед гарибальдийцами открылись шапка Этны и встающая из зеленой воды желто-бурая гряда сицилийского берега. Гарибальди удалось обмануть бурбонцев: они караулили его в море, на дороге в Сицилию, а он резко изменил курс, пошел к Африке, потом круто повернул на северо-восток и направился в сицилийский порт Марсалу.
Королевские корабли спохватились, да поздно. "Стромболи" и "Амалия" кинулись преследовать гарибальдийцев, однако настигнуть их удалось только у самых берегов Сицилии. Между тем на рейде, у Марсалы, стояли два английских корабля. Корабли эти мешали бурбонцам открыть огонь: они боялись попасть в суда англичан и просили английское командование уйти, освободить порт. Английские капитаны отвечали, что дожидаются своих офицеров, уехавших на берег, и никуда не уйдут, но обещают соблюдать строгий нейтралитет.
Пока шли эти переговоры, Гарибальди спокойно начал высадку волонтеров. Жители Марсалы высыпали на берег и громкими криками приветствовали своих освободителей. Они обнимали гарибальдийцев, совали им в руки цветы, еду, вино. "Бедный народ принял нас ликуя и с нескрываемой симпатией, - писал о высадке Гарибальди.
– Он думал только о возвышенности жертвы, о героизме дела, на которое шла горсть благородных юношей, издалека явившихся на помощь своим братьям".
Мечников с Есиповым и Лука с Пучеглазом сошли на берег одними из первых. Сиртори передал своим бойцам приказ собраться у низкого белого здания таможни на берегу. Волонтеры торопились с высадкой. Все понимали, что неприятельские корабли вот-вот начнут обстрел. Мимо наших друзей, откусывая на ходу хлеб, пробежал Марко Монти. Вид у него был встревоженный.
– Не обстрелянный еще, - усмехнулся, глядя ему вслед, Пучеглаз.
Александр и Лука взглянули друг на друга и потупились: им обоим пришла мысль, что и они тоже еще не обстрелянные, - как-то они почувствуют себя под огнем! Однако долго думать об этом им не пришлось - раздался грохот, и первый снаряд с бурбонского корабля разорвался в море, взбаламутив зеленую воду.
– А ну, давай еще такой же!
– заорал Пучеглаз.
И, словно послушавшись его, снаряды начали ложиться то на молу, то у входа в порт, то в море. Толпы волонтеров бежали по берегу. Александр оглядывал каждого: нет ли среди них Лючии? Один раз ему показалось, что он видит тонкого мальчика с испуганными глазами Лючии. Он кинулся к нему, но это оказался настоящий мальчик, перепуганный и растерявшийся. Между тем вражеские снаряды никому не причиняли вреда. Гарибальдийцы подозревали, что моряки с бурбонских кораблей нарочно целили мимо, чтоб не убивать своих братьев-итальянцев. "Пьемонт" достался неприятелю, когда на нем не оставалось уже ни одного бойца. "Ломбардия" села на мель, и никакие усилия неприятеля не смогли сдвинуть ее с места. Стрельба внезапно прекратилась.