Заколдованный круг
Шрифт:
— Скорее растут, — ответил Юн. Наедине с Ховардом он не делал вид, что ему весело. И, не удержавшись, добавил: — Я знал, что от этого селения хорошего ждать не приходится. Но такого все-таки никогда бы не подумал. Да, этой осенью они себя показали. Если людям есть за что ухватиться, то опасайся!
Помолчав, Юн продолжал:
— Хуже всего, что я не могу взять в толк, чьих это рук дело, кто подливает масло в огонь. Кто-то здесь замешан, и в другое время я бы подумал на Керстаффера. Но он прикован
Снова помолчал.
— Но, как я слышал, ухватиться-то им не за что, — сказал он. — Разве что за слова Марен Теппен. Она терпеть не может Кьерсти и всем жалуется, что девчонка черствая, бездушная, слезинки не выдавила, когда Рённев померла.
— Это правда, — согласился Ховард. — Кьерсти так уж устроена. Не умеет, как другие, все выставлять напоказ. Она с осени замкнулась в себе. Нетрудно заметить, как ей тошно после смерти Рённев. Но, кто хочет зла, все может истолковать по-своему.
Юн ничего не ответил.
В декабре наконец выпал снег, правда скудный, но установился санный путь, и крестьяне начали возить на Завод уголь и руду. Ховард и сам однажды поехал туда получить жалованье. Но, как и ожидал, вернулся домой с бумагой вместо денег. Заводчик в этом году тоже попросил отсрочку.
— Нечего скрывать, Ховард, — сказал он, — дело на Заводе в последние годы идет туго. Если нынче не наладится, придется согласиться на предложение барона Русенкрантца о новом займе, а это значит, что рано или поздно он все приберет к рукам и тогда ты больше не найдешь меня в этом кресле.
Ховард отлично знал, что в свое время Рённев и заводчика связывали отнюдь не только дружеские отношения. Но все это было задолго до Ховарда, и заводчик вряд ли вел себя непорядочно, иначе Рённев никогда не пошла бы к нему писать завещание. Что бы там ни было в прошлом, сейчас Ховард чувствовал расположение к этому большому, спокойному человеку.
— Будем надеяться, все обойдется, — сказал Ховард. — Барон Русенкрантц скуп, даже я успел это заметить.
За последние два года барон прибрал к рукам две усадьбы в Нурбюгде, явно с помощью Нурбю, и двое свободных крестьян теперь оказались вроде бы на положении хусманов по милости барона.
— Поживем — увидим! — сказал заводчик. — Бывало иногда, что времена менялись.
За две недели до рождества Ховард, Юн и работник Аннерс ездили в город с тремя возами. Хоть какое-то развлечение. На обратном пути Ховард предложил Юну — если, конечно, Юн не собирается затворничать — отпраздновать рождество в Ульстаде.
— Возможно, Ульстад нынче не самое веселое место, но все-таки… — добавил он.
Юн поблагодарил за приглашение и сказал, что, как только они откроют бочонок, который с ними на возу, сразу станет весело.
Так оно и было. Даже Кьерсти смеялась.
Праздники
Потом направились прямо к Муэнам.
Амюнн был по обыкновению весел и обходителен, особенно с Кьерсти.
— Если бы сегодня здесь плясали, то я бы пошел танцевать первый танец с тобой, Кьерсти, — сказал он. — Самая красивая девушка — первая, таков мой обычай. И будь я лет на двадцать моложе, холост и не обременен заботами, я бы пришел свататься в Ульстад, истинная правда. И вовсе не из-за твоих денег.
От этих шуток Кьерсти немного оттаяла.
Остальные гости держались от них на расстоянии, и Ховард рано увез Кьерсти домой.
То, что их никуда не приглашали, еще ни о чем не говорит. Прошло всего три месяца со дня смерти Рённев.
Ни о чем не говорит? Как бы не так!
На второй день Нового года в Нурбюгде капеллан читал проповедь. Господин Тюрманн уже четвертый месяц не вставал с постели. Господин Пэус остановился, как обычно, у кистера. На сей раз Ховард отправился в церковь один, он не хотел, чтобы Кьерсти еще раз окружала пустота и чтобы на нее глазели со всех сторон.
К нему никто не подходил — Амюнна Муэна здесь не было, — но Ховард уже свыкся с этим.
После службы, когда люди стали медленно расходиться, на дороге Ховарда догнал Ула Викен, возница господина Пэуса.
— Я не знаю… — робко начал он и остановился. Ховард тоже остановился.
— Я должен кое о чем поговорить с тобой, Ховард… Но не решаюсь.
Они подождали, пока все прихожане не прошли.
Ула выждал еще некоторое время, чтобы убедиться, что на дороге, кроме них, никого нет. Прежде чем заговорить, он еще раз внимательно огляделся.
— Нехорошие разговоры ходят про внезапную смерть Рённев.
Они медленно шли вдоль дороги.
— Насколько я понимаю, — сказал Ховард, отгоняя какую-то смутную мысль, — болтовня уже докатилась и до главного прихода.
— Гм. Это не обычные сплетни. Уже дважды сюда наведывался ленсман и беседовал с людьми. Поговаривают, что заведут дело.
Это что-то новенькое.
— Дело? — переспросил Ховард. — Дело? О чём?
Ула смотрел под ноги.
— Болтают, мол, будут расследовать, умерла ли Рённев своей смертью или… да… или ее убили. Я хотел тебя предупредить.