Заколдованный участок
Шрифт:
– Литл спик. Но андестен вообще-то.
И они маленькой процессией прошли в дом.
Они прошли в дом, а кое-кто уже обсуждал приезд американца. В частности, собравшиеся в саду Мурзина мужики. Эти задушевные собрания укоренились в ту пору, когда Мурзин был на холостом положении вследствие сбежавшей жены. Вернувшись, Вера пыталась бороться с дурным обычаем, но безуспешно.
– Слыхали? – сказал Куропатов. – К Любке Кублаковой жених приехал, американец.
– Знаем, – сказал Мурзин. –
– Зачем это ему? – удивился Микишин.
– Подрабатывает человек, – объяснил Мурзин. – С сеансами у него не ладится, все видели. Вот и крутится. Дома начал прикупать, кстати, тоже не просто так.
– Постой, – усомнился Микишин. – То есть он вроде свахи, что ли? Это женское дело!
– Точно, – согласился Савичев. – Обычно бабы этим занимаются. Поэтому мы и женимся на ком попало.
Мужики рассмеялись. Это не значит, что они своих жен и в самом деле считали кем попало. Просто надо иметь в виду, что по деревенской этике (и традиционной российской вообще) хвалить своих жен в мужской компании считается верхом неприличия. Жены в мужском разговоре поэтому – тема юмористическая.
– Что же, Люба из своих не могла найти? – озадачился Микишин.
Савичев поддержал:
– Вот именно! Просто придумали: раз иностранец, значит, лучше. На самом деле у них кишка тонка. Мы на рейде стояли однажды возле Копенгагена. Играли с ними в футбол. Товарищеская встреча на фоне разрядки международных отношений. Сделали их со счетом пять – два! Но суть не в том. После этого командир наш, душа человек, говорит: давайте отметим! Ну? Их через полчаса уносили, а мы – как штык! Слабый народ!
– Может, они к другим напиткам привыкли? – по доброте душевной защитил иностранцев Микишин.
– Виски тоже крепкое, я пробовал, – не согласился Мурзин.
– Виски! Пусть он вот этого попробует! – щелкнул Савичев по трехлитровой банке, из которой они угощались мутноватой жидкостью.
– А давайте его пригласим? – предложил Куропатов.
– Так он и пошел! – сказали одни.
– Пойдет! – сказали другие.
– Обязательно пойдет, – заключил Савичев. – Они вежливые, что есть то есть, врать не буду!
– Вежливость в мужике не главное! – сказал Мурзин, оглянувшись на дом.
И они стали обсуждать, что главное в мужике.
Они обсуждали, что главное в мужике, а в доме Кублаковой тоже было застолье, но, конечно, без затрагивания глобальных проблем. Фрезеру очень понравилось что-то вроде лечо, которое Люба замечательно делала и заготавливала впрок десятками банок. Он спросил через Нестерова, каков рецепт.
– Да просто. Помидоры, перец сладкий, лук, морковь, – рассеянно объяснила Люба, думая о другом. И сказала Нестерову тихо и неразборчиво, чтобы Фрезер не расслышал:
– Если я с ним поеду, как я с ним общаться буду? Он-то хоть что-то понимает,
– Я тоже ничего не понимаю, наша учительница совсем по-другому говорила.
Тут Наташа увидела в окне Нину и встала из-за стола.
– Извините... Айм сори...
А Люба угощала, накладывала и наливала, но видно было, что какие-то мысли не дают ей покоя. Встала, подошла к окну, говоря:
– Яблоня эта мне весь свет загородила, срубить ее, что ли? Александр, вы как думаете? – и взглядом попросила Нестерова подойти. Американец, увлеченный едой, не обратил на это внимания.
Глядя в окно, Люба сказала Нестерову:
– Вы вот что. Вы спросите его сразу, он собирается Наташку тоже взять? Я без нее не поеду.
– Люба, рано такие вопросы задавать.
– Ничего не рано. Я это сразу понять должна, иначе вообще тогда никакого разговора!
– Спросите сами, я переведу.
– Неудобно. Вы спросите по-английски, а я будто ничего не понимаю... Да, в самом деле, пусть растет!
Они вернулись к столу и через некоторое время Нестеров спросил:
– Джо, Люба хочет знать... – Он помялся. Очень уж хочется, чтобы у этих людей всё сладилось, как бы не спугнуть. И он слукавил: – Есть ли у тебя дети?
– Два сына, они уже давно выросли, у каждого свой бизнес. А с женой мы очень давно в разводе, – ответил Фрезер.
– Проблем не будет, – перевел Нестеров Любе.
– В каком смысле?
– Во всех смыслах.
Теперь уже Нестеров отвлекся от застолья: он увидел через окно, как Наташа и Нина что-то обсуждают. Наташа, кажется, от чего-то отговаривает Нину, та не соглашается. На плече у Нины дорожная сумка. И вот она уходит из сада, идет по дороге к остановке автобуса.
– Извините, – поднялся Нестеров. – Извини, Джо, я на минутку.
И вышел.
Он вышел, Люба осталась наедине с американцем.
– У меня только немецкий со школы, и тот плохой, – сказала она. – Дойч. Айн, цвай, драй, рише, раше рай! Зайт берайт – иммер берайт!
– Джорман? Нет, не знаю.
– Вы кушайте.
– Спасибо.
– Это селедка. Селедка.
– Селедка, – повторил Фрезер.
– Так и научимся понемногу. А другие слова знаете?
– Мало.
Люба показала на стол:
– Стол. Тиш!
– Тиш?
– Нет, это по-немецки. Стол, стол.
– Стол. Тейбл.
– Тейбл. Тейбл, – запомнила Люба и показала на окно: – Окно. Окно.
– Окно. Виндов.
– Виндов? Виндов, виндов. Надо же, пошло дело. Водка! Это – водка.
– Водка, – повторил Фрезер.
– Водка, да. А по-английски?
– Водка.
– Да нет, по-английски! Водка – руссиш. А инглиш как?
– Водка.
– Тоже водка? Ха, не такой уж и трудный язык! – обрадовалась Люба. – Выпьем!