Закон Дальнего космоса
Шрифт:
Неудача с экспедицией к Вольфа-359 подлила масла в незатухающее пламя. Может быть, на том обломке тоже оказался реликт? Впрочем, отнюдь не все были склонны верить в их существование, объясняя и первый, и второй инцидент намного более естественными причинами, а ту странную запись - дефектом оборудования.
Я верил.
– Но у тебя нет никаких доказательств, что экспедиция к Вольфа-359 исчезла в результате отказа Врат, - сказал я.
– Как нет доказательств неисправности нашего Коммуникатора.
–
– Но они доступны пониманию только профессионалов. Никто из вас все равно не сможет разобраться в ситуации.
Круг замкнулся. Я понял, что любые аргументы наткнутся на полное нежелание их воспринимать. Нужно немедленно перехватывать инициативу, однако теперь уже иным способом.
– Альбрехт!
– воскликнул я, зная, что он следит за происходящим.
– Я объявляю режим “Экс…”
Договорить до конца мне не удалось. Я почувствовал движение за своей спиной, потом в глазах вспыхнуло - и наступила темнота…
Доктор Кольцов закончил перевязку, и я смог подняться. Повязка слегка давила, в голове гудели чугунные колокола, но в остальном я чувствовал себя сносно. В каюте нас было четверо: я, Альбрехт, Кольцов и Ольга - видимо, единственные, кого не поразило безумие. Мятеж оказался неплохо подготовлен. В общем-то бить меня по голове не стоило. Альбрехта схватили еще тогда, когда я пытался успокоить восставших, так что шансов на успех у меня не было.
Каюту ощутимо качнуло. Пауза, затем еще два толчка подряд.
– Они пытаются взломать программу контроля за работой двигательной установки, - безучастно прокомментировал Альбрехт.
– Они хотят развернуть Обломок и положить его на обратный курс. Они считают, что это единственный шанс.
– Идиоты, - пробормотал я.
– Им никогда не справиться с управлением Обломком.
– Я знаю, - кивнул Альбрехт.
– Что это значит?
– спросил Кольцов.
– Это значит, что теперь мы действительно никогда не вернемся на Землю, - спокойно ответил Альбрехт.
– Рассчитать обратный курс невозможно. Обломок не предназначен для возвращения. Это трейлер, а не пассажирский лайнер.
Снова слабый толчок. Еще один.
– Защита от дурака сопротивляется вмешательству, - пояснил Альбрехт.
– Пока еще программа удерживает Обломок на курсе. Думаю, чтобы уничтожить ее окончательно, им понадобится не менее двух суток.
– Неужели мы не сумеем что-нибудь придумать?
– отчаялась Ольга.
– Придумать можно что угодно, - пожал я плечами.
– Каждый из нас может вволю пофантазировать. Только выйти отсюда мы не сумеем, заперли они нас надежно.
– Почему же ты так спокоен?
– Потому что вынужден просто ждать развития событий, на которые никак не могу повлиять. Эмоции сейчас абсолютно бесполезны.
Я подошел к столу, включил компьютер и убедился,
– Партию в шахматы?
– предложил я Альбрехту, но тот уныло покачал головой.
– Поиграй лучше со своим Другом, - невесело усмехнулся он.
– Интересно, что он обо всем этом думает? Кстати, он не собирается нам помочь?
– Не знаю, - ответил я, и это было правдой.
– Что еще за друг?
– заинтересовался доктор Кольцов.
– Так, шутка, - сказал Альбрехт.
– Личный призрак нашего командира. Программа, с которой он развлекается и которую в своем воображении наделил некими человеческими качествами. А у вас есть свой призрак, доктор?
– Нет, - растерялся тот.
– А у вас?
Альбрехт ненадолго задумался.
– Есть, - произнес он после паузы.
– Только я с ним почти не общаюсь. У всех есть свои призраки, но не каждый это сознает.
– Возможно… - Доктор выглядел озадаченным, но продолжить не сумел: очередной толчок был такой силы, что сбил нас с ног. Освещение погасло, толчки следовали один за другим, не позволяя подняться. Казалось, пол разверзнется под нами, и мы окажемся в пространстве. Кто-то закричал в темноте. Кажется, это был Кольцов. Мы катались по полу, сталкиваясь друг с другом, цеплялись за обломки мебели в попытке удержаться…
А потом все прекратилось. Загорелись лампы аварийного освещения. Я осторожно приподнялся, удивившись легкости, с которой мне удалось это сделать.
– Что это было?
– хрипло спросила Ольга.
Морщась от боли, она растирала плечо. Надеюсь, это был не перелом и не вывих. Доктор Кольцов сидел на полу, прижимая платок к рассеченному лбу. Я отделался легкими ушибами. Альбрехту повезло больше всех. Он совершенно не пострадал. Ощущение потери веса вызвало у меня легкую тошноту, хотя полная невесомость не наступила. Привычная сила тяжести, равная земной, уменьшилась примерно вдвое. Это означало, что двигательные установки работают на половинной мощности.
– Неужели им удалось взломать программу?
– проговорил Альбрехт.
– Хотел бы я знать, что они там натворили?
– Боюсь, дела обстоят серьезней, - возразил я.
– Очень скоро мы узнаем нечто малоприятное…
Однако вспомнили о нас примерно через час. Несколько раз нам слышались чьи-то торопливые шаги в коридоре, хотя это могло быть просто слуховой иллюзией, рожденной напряженным ожиданием: звукоизоляция помещений трейлера почти абсолютна. Наконец щелкнул запор и дверь распахнулась. На пороге стоял Лозовский, лицо его выражало тревогу и смятение.