Закон маузера
Шрифт:
— Эй! Откройте!
Прислушался и уловил чьи-то шаги.
— Чё орёшь? — рявкнул знакомый уже верзила. — Али жить устал?
— Да приспичило мне! До ветра сходить выпусти, а? Ну куда я тут денусь? А? Мочи уж нет!
За дверью посопели и проворчали:
— Ладно, хрен с тобой… Всем отойти на пять шагов и дышать носом! А то всех одной очередью кончу!
— Да отошли уже!
Лязгнул замок, и дверь приоткрылась.
Сначала показался дырчатый ствол пулемёта, затем и сам громила. Оглядев Авинова с ног до
— Ты, что ли, рвался?
— Я, я! — страдальчески выговорил Кирилл, ёжась.
— Вона сортир! Бегом туда и обратно!
— Ага, ага…
Авинов смешно поковылял, изображая крайнюю стадию удержания жидкости в теле. Дюжий тюремщик загоготал и навесил замок обратно.
Шмыгнув в вонючее отхожее место, изукрашенное погаными сталактитами — или сталагмитами? — Кирилл достал парабеллум и накрутил на него глушитель.
Выглянул в пропиленное «сердечко». Пусто, никого, кроме их «вертухая».
Изба, что стоит напротив амбара… Так, чердак там имеется и окно есть.
И пулемёт был, он сам его видел.
А сейчас что-то не заметно. Чёрт…
Если он сначала завалит мордатого тюремщика, то пулемётчик это сразу увидит.
И сделает выводы, то есть откроет огонь на поражение.
А оно ему надо? Стало быть, что? Ждём-с.
Страж с пулемётом терпел долго — стоял, привалившись к стене амбара, и смолил «козью ножку». Ага, забеспокоился вроде… Сделал шаг к сортиру, постоял, подумал — а стоит ли? — вернулся. Всё, созрел! Решительно бросил самокрутку и зашагал, крича с полдороги:
— Ты шо там, обоссался? Али жопой примёрз?
Авинов промолчал.
Бормоча матерки, «вертухай» рванул на себя дверцу и перешагнул порог. Пок!
Пуля вошла в могучее сердце, останавливая его биение.
У стража хватило сил, чтобы дёрнуть рукой в направлении раны, словно он хотел прикрыть пульсирующую струйку.
А тут и смерть пришла…
Уложив тюремщика прямо на мёрзлое дерьмо, Кирилл выскользнул на улицу, прихватив с собою увесистую «люську».
Так, теперь у нас на очереди ещё один любитель пулемётов…
По приставной лестнице Авинов взобрался на чердак.
Дальше он шагал бесшумно, под ногами лежал толстый слой опилок.
Пулемётчика он обнаружил спавшим — закутавшись в тулуп и надвинув малахай, тот дрых, привалившись к тёплой трубе.
Спи спокойно, дорогой товарищ… Пок!
Бандит лишь вздрогнул во сне и поник, расслабляя лицо, и не только.
Быстро обыскав его, Кирилл обнаружил в одном из карманов тулупа наган и кучку патронов к нему. Пригодится…
Крадучись, Авинов выбрался к лестнице и спустился вниз.
Избу он обошёл задами, протиснувшись между срубом и конюшней. За домом была сложена гигантская поленница. Обойдём…
А вот и второй пункт нашего следования — эта изба стояла немного наискось, и засевшему на чердаке пулемётчику не была видна площадка перед входом
Однако, чтобы выйти к саням, было необходимо пройти мимо, рискуя попасть под перекрёстный огонь — отсюда и во-он с того чердачка. Но всему свой черёд.
Привычным манером забравшись на чердак, Кирилл обнаружил, что пулемётчик не спит — худой, кадыкастый вьюнош, чавкая и причмокивая, поедал солидный ломоть хлеба с изрядным шматом сала.
— И как в тебя столько вмещается? — мягко проговорил Авинов.
Вьюнош с полным ртом дёрнулся, пуча глазки, давясь.
Бесшумный выстрел положил конец его мучениям.
Спустившись, Кирилл направился к третьей избе.
Тут возникли проблемы — приставная лестница отсутствовала. Видимо, ход на чердак вёл прямо из сеней.
Ну что ж, из сеней так из сеней.
Авиновым в этот момент владела холодная решительность, изрядно помогавшая ему в бою.
Иногда её затмевала ярость или боевой азарт — вот тогда и возникали всяческие проблемы, ибо эмоции для воина излишни.
Осторожно поднявшись на высокое крыльцо, он подошёл к двери — и тут же отпрянул, услыхав шаги.
Став так, чтобы створка прикрыла его, когда распахнётся, Кирилл замер.
«Зелёный» вывалился на крыльцо, будучи в изрядном подпитии и делая широкие жесты.
Он с такою силой грохнул дверью, что та едва не пришибла Авинова. Благо Кирилл вовремя выставил ладонь.
— Б-быв-вали дни в-в…сёлые, — мычал бандюга, — н-неделями не пи-ил!..
Шатаясь и спотыкаясь, он спустился по лестнице, замер, покачиваясь и шаря свободной рукой в воздухе (в другой была винтовка), пока не нащупал столб, поддерживавший навес над крыльцом.
— М-мы-кола! — взревел он. — Ты х-де?
И пошёл, выписывая вензеля да волоча за собою винтовку.
Кирилл осторожно выскользнул из-за двери и остолбенел — прямо перед ним, в проёме застыл бандит.
Голый по пояс, с накинутой на плечи дохой и с парой револьверов за ремнём.
«Зелёный» вытаращился на белого офицера, тот — на него, но молодость и дисциплина победили.
Подельник батьки Махно рванул из-за пояса наган, но парабеллум уже стрелял. Пок!
Подхватив обвисшую тушу, Авинов с трудом затащил её в сени. Чертовски мешала папка, елозившая по животу, но делать нечего. Затащив мертвеца в чулан, Кирилл поднялся по узкой лестнице на чердак.
Стропила тут стояли знатные, из обтёсанных брёвен.
Окно чердачное было закрыто, чтобы не дуло, пулемёт «максим» стоял рядом. А где пулемётчик?
Краем уха расслышав шорох, Кирилл резко пригнулся, бросая тело в сторону.
Топор в руках крепкого мужика грохнул об половицы, застревая в доске.
Вырывать обратно своё орудие мужик не стал, метнулся к винтовке, висевшей на крюке. Пуля вошла ему в спину.
Бандит выгнулся, взмахивая руками, будто пародируя птицу, и рухнул.