Закон - тайга
Шрифт:
— Кто же, по-вашему, поджег? — спросил Кравцов председателя сельсовета.
— Да вот эти двое. Видите, трупы в окне застряли. Они облили. И подожгли. Дверь ломом подперли. И сами к окну. Им захотелось видеть, как все будет происходить. Стали материть милицию. А участковый пристрелил обоих. Из пистолета. Сам тоже сгорел. Да все они тут остались. Никто не уцелел. И виновные, и невиноватые. Никому выжить не удалось.
— Почему не тушили пожар? — изумился Кравцов.
— Как это не тушили? Еще как тушили, батенька! У баб юбки до сисек и теперь мокрые. Все
— Из Поронайска никто не приезжал?
— Только вот. Перед вами уехали. Постояли здесь. Сняли шапочки. И ушли. В машину. Да и верно. Посудите сами — виновные тоже сгорели. Вместе с милицией. Ни спасать, ни наказывать некого. Чего ж глазеть впустую. А смотреть на такое кому охота?
Кравцов оглянулся. Рядом с ним стоял Тимофей. Ни тени зла не пробегало по лицу. Счеты свела сама судьба. Не оставив никому радости от случившегося.
Никому не хотелось умирать. Вон как вцепился в решетку фартовый. Одни угли от него остались. А не снять, не отодрать от железных прутьев. Чужую смерть караулил, свою жизнь потерял.
А это кто руками в железный ящик вцепился? Там документы? Видно, дорожил, а может, опасался? Ну да теперь не важно…
— Неужели сразу не могли ничего сделать?
— Со всех сторон бензином облили. Факелом, за полчаса сгорело все. Опомниться не успели, — обидчиво поджал губы председатель сельсовета.
К пепелищу стягивались запоздавшие люди. Пришел и Горилла. Глаза навыкате от удивления:
— Падла! Как же так? Была мусориловка — и нет ее! Даже склянку поставить некому! Почему мне не вякнули? Такое всем селом обмыть надо!
Но узнав, что в пожаре сгорели пристреленные участковым двое фартовых, осекся, стоял молча, посуровев лицом и сердцем.
На следующий день с утра Игорь Павлович потребовал, чтобы для него открыли склад госпромхоза. Это было сделано тут же. И Кравцов, включив свет, вновь осмотрел все помещение.
Чердачный люк был забит. Но Игорь Павлович попросил лестницу. И вместе с Иваном Степановичем и экспертом влез на чердак. Дверь его не открывалась давно. Поржавели петли. И Кравцов понял, что если вор и воспользовался чердаком, то входил не через эту дверь, обращенную к улице.
На чердаке было темно. Игорь Павлович достал из портфели фонарь.
В одном месте долго рассматривал пыль на досках. Потом оглядел балки. Подошел к люку. Две доски на нем легко снимались. Видно, вор торопился. И хотя доски сдвинул, на гвозди потом не посадил. Шуметь боялся. Значит, побывал он тут не глухой ночью, а в то время, когда село еще или уже не спало. Кравцов заметил, что влез вор в отдушину, сделанную на противоположной стороне от двери. Значит, он очень худой и долговязый.
«Но как через такое отверстие
Сетка эта была прочной и хранилась на чердаке. По ней, предварительно закрепив за балку, спустился через люк в склад, как по канату. Но как сам выбрался из склада? Хотя… Это проще. Подтянулся на вешала для меха, а там — в люк. Вот и отсюда хорошо видно вешало, которым воспользовался вор. Влез на чердак по березе, росшей рядом со складом. Вон на стволе даже свежие царапины от сапог остались.
Теперь все понятно, кроме главного — кто вор? Кравцов вспоминал всех воров, отбывающих наказание в Трудовом.
Еще участковый успел узнать, что фартовые, работающие на деляне, не появлялись в селе, не отлучались из тайги. Из тех, кто остался в селе, никто не смог бы пролезть в отдушину. И главное, никто из них не знал, где отключается сигнализация. Ведь даже когда в селе гасили свет, в больницу, милицию, сберкассу, магазин и на склады всегда подавалась энергия. И отключить ее мог тот, кто знал здесь на складе все.
Странным показалось Кравцову и то, что вор не полез в сейф, который стоял на самом виду. В этом сейфе были самые ценные шкурки соболя. День лежали. На второй их повесили на вешала.
Вор обязательно залез бы в сейф. И только свой мог знать, что, кроме приемных документов, там нет ничего, и не проявил к нему интереса.
Забравший даже беличьи шкурки, конечно, не обошел бы вниманием сейф.
Из своих здесь двое. Вот эти. Оба у двери замерли. Хотя старик спокоен. Покуривает. Ждет…
— Давайте вниз, — предлагает Кравцов, невольно подметив дрожь в руках эксперта.
Когда вернулись на склад, Игорь Павлович спросил парня:
— Чей вы будете, как зовут вас?
— Анатолий… Шомахов, — ответил, заикнувшись, тот.
— Что это у вас во рту пересохло? Иль волнуетесь? С кем живете здесь?
— С матерью жил. Теперь она уехала. К сестре. Насовсем.
— И вы к ним собрались?
— Откуда знаете? — удивился Шомахов.
— По лицу вижу, — невесело усмехнулся Кравцов.
— А что ж ты мне ничего не сказал? — изумился Иван Степанович.
— Я сам еще точно не решил, — ответил Анатолий и отвернулся.
— Да. Он всего два дня назад собираться стал в дорогу, — поддержал Кравцов.
У парня глаза квадратными стали. Губы дрогнули.
— Я еще не собирался, я думаю…
— Зачем стесняться? Тут все свои. Собираетесь основательно, обдуманно. Ведь не с голыми руками хотели поехать, — усмехнулся Игорь Павлович.
— Я не воровал мех! Зачем меня позорите? Я на свои, что заработал. Я — не вор…
— А кто назвал вас вором? Сами себя! Выходит, и впрямь на Сеньке шапка горйт…
— Не горит. Не вор я. А будете честных людей позорить — жаловаться буду! И на вас управа есть!