Залечь на дно на Солстхейме
Шрифт:
В голосе дочери шамана слышался сначала укор, но когда речь зашла высоком эльфе, её тон сменился, стал мягким и добрым. Бретонке казалось, что попытки наладить со скаалкой добрые отношения проваливаются, и как остановить это падение, архимаг не знала… Неужели придётся у этого талморца совета спрашивать?
— Фрея, понимаешь, «дикарь» — это такой научный термин, — Драконорождённая добро захлопала глазами, держалась за это глупое, придуманное на ходу оправдание, как за соломинку.
От дальнейших объяснений отвлёк настойчивый голос Анкариона, и троице пришлось отправляться в путь. Блёнвенн хотела предложить зайти в Воронью Скалу, забрать и её друзей — в компании Онмунда ей будет куда спокойнее, но нехорошо, некрасиво Корира одного оставлять, а в компании талморца ярл рано
Шли молча, тишину изредка прерывала Фрея, говорившая, куда сейчас повернуть.
— Наверное, зря я всё-таки пошёл с вами, — неожиданно вздохнул Анкарион. — Твоя спутница едва меня терпит. Что же, я понимаю её. Кстати, нас так и не представили друг другу…
— Блёнвенн Сцинтилла, — представилась Драконорождённая.
— Фамилия имперская. Очевидно, вы росли в приёмной семье… осмелюсь предположить, южной коловианской?
Впервые бретонка встречала столь хорошо скрывающего своё высокомерие эльфа. Насколько Эленвен не пыталась понравиться скариймской знати, в её голосе всегда чувствовалось превосходство над окружающими, хоть её гости и делали вид, что не обращают на это внимание. Насколько Ондолемар ни пытался выглядеть приятным и доброжелательным, с собеседниками он всегда держался на некотором расстоянии, и дело не только в высокосветских манерах. А этот же… талантливый, видать, актёр. Вон как улыбается приятно, обеим чуть ли не глазки строит, Фрее особенно.
— Какой вам в этом интерес? — голос архимага звучал спокойно. С талморцами так и нужно разговаривать: спокойно, хладнокровно, да, это злит их, но в тоже время позволяет им не слишком наглеть. Всё же большая часть из них никогда не позволит себе сорваться, нахамить или наорать.
— Я понимаю вашу… ненависть к нам. События Великой Войны всё ещё свежи в памяти, а последние события в Скайриме лишний раз подогревают её. Эти варвары… Братья Бури, как я слышал, хотят разрушить слишком хрупкий мир между нами.
Подчёркнуто вежливый, несколько официальный тон начинал злить Драконорождённую. Талморец словно повторяет заученные фразы, в которые не верит ни он, ни собеседники. На что он надеется? Понимает же, что Фрея его попросту не поймёт, а сама Блёнвенн — не поверит.
— Эту ненависть подогреваете вы сами, — всё так же спокойно заметила бретонка; внутри её кипела злоба, в любой момент готовая вырваться, Драконорождённая едва держала себя, нельзя давать эльфу ни малейшего повода позлорадствовать. — Братья Бури, по-вашему, варвары. Варвары для вас мы все, люди. Порой даже не варвары, а просто дикие звери. Только у меня к вам один-единственный вопрос, Анкарион: почему люди сохранили остатки айлейдских городов, почему варвары-норды не разрушили ни двемерских городов, ни своих же древних руин — хотя они напоминали о столь ужасном прошлом? И почему вы, альтмеры, якобы так ценящее всё прекрасное, разрушили Храм Повелителя Облаков, почему сожгли императорский дворец и разграбили Башню Белого Золота? А вы много слышали о Ночи Слёз? Знаете, что снежные эльфы без причин напали на Саартал и перебили всех, даже маленьких детей? Кто теперь, по-вашему, варвары?
Альтмер предпочёл промолчать — возможно, из соображений такта, возможно, ему нечего было сказать. Архимаг наверняка не знала.
— Вон, смотрите, перевал, — по-детски позвала Фрея. — Мы сейчас через него переберёмся, попадём на пепельные пустоши, и не придётся крюк через Воронью Скалу делать.
Подул нехороший ветер, поднявшаяся снежная пыль застилала глаза, солнце всё быстрее заходило за горизонт. Нужно было быстрее перебираться, быстрее искать место для ночлега: в горах в начале зимы темнеет особенно быстро. А ночью наступает совсем уж нестерпимый холод. Анкарион предпочёл идти первым, предусмотрительно взятой из лагеря киркой мужчина прорубал в плотном снегу нечто вроде ступеней, облегчавших подъем. Затем, на таком же пологом спуске, альтмер закрепил вокруг одного из камней не менее предусмотрительно взятую верёвку
— Блёнвенн! — позвала скаалка. — Ты заснула там?
Драконорождённая, как могла, ускорилась, пока не достигла ровной земли, почти следом за ней, намного быстрее, спустился и талморец. На удивление, эльф не позволил себе ни единой ухмылки, а тем более — колкой фразы, он лишь молча снял верёвку, ловко смотал в аккуратное кольцо и перевесил себе через плечо.
— Удивительно всё же двемеры строили, — будто бы невзначай заметил он, кивнув в сторону древней двемерской башни, стоявшей неподалёку. — Столько лет прошло, а всё ещё стоит. Фрея, твой народ никогда не искал в их руинах что-нибудь полезное?
— Мы же не рьеклинги, всякий хлам в дом тащить, — презрительно фыркнула воительница. — А оружие с доспехами нас и своё устраивает.
— А вы, Блёнвенн, когда-нибудь были внутри двемерских руин?
— Приходилось, — спокойно ответила бретонка.
Чтобы разогнать надвигающуюся темноту, архимаг призвала летающий светлячок, скаалка позвала свою небольшую компанию за собой, обогнула двемерскую башню и вывела к небольшой поляне, на которой располагалось заброшенное деревянное строение.
— Здесь и переночуем, — приказала Фрея.
Блёнвенн решила позволить себе отойти в сторону, разглядеть двемерскую башню. Внутри, за решёткой, располагалась кабина с рычагом — наверняка под ними, на глубине, залегают коридоры древнего двемерского города, раздобыть бы где-нибудь не слишком толстый гибкий металлический прут, опустить рычаг, да спуститься в глубины, исследовать город. А потом перед Колсельмо похвастаться.
— Блёнвенн!
Голос скаалки заставил девушку вернуться к импровизированному лагерю — помогать обустраивать ночлег. Фрея собиралась сломать дверь топорами, Анкарион даже набрался энтузиазма немного помочь ей — ночевать под открытым небом у него не было ни малейшего желания, но Драконорождённая обоих остановила. Бретонка осмотрела замок — простенький и дешёвый, вскрыть его даже магией можно.
— Как…
Удивлению обоих не было предела. Альтмер, впрочем, быстро взял себя в руки и просто похвалил за хорошую работу. Блёнвенн осторожно открыла старую скрипящую дверь. Свежий воздух поднял столб пыли, свет призванного огонька играл в её частичках; пыль вскоре осела, комната наполнилась хоть сколько-то свежим воздухом, и путешественники, наконец, решились войти внутрь, тут же заперев дверь рукоятью кирки. Внутри их встретила пара кроватей, покрывшийся паутиной очаг, старая, но ещё крепкая мебель и спуск в подвал, где возле барной стойки нашлось несколько бутылок вина, вязанка дров, зачерствевший и засплесневевший хлеб, солонина и кое-какие сухие специи.
Фрея сняла перчатки, принялась расстёгивать ремешки на кирасе, архимаг потянулась помогать ей. Анкариону пришлось по просьбе скаалки идти в подвал за дровами — и бретонка впервые за вечер увидела на его лице нотки недовольства, тут же, однако, исчезнувшие. Всё-таки она оказалась права, и этот альтмер за ними неспроста увязался. Только что ему нужно? Он действительно втирается к скаалам в доверие? Только зачем?
Воительница по-хозяйски смахнула с очага паутину найденными тряпками, бывшими когда-то шахтёрской одеждой, выложила дрова, а Драконорождённая магией разожгла огонь. Сил у девушки после перехода оставалось немного, и на всех троих готовила непонятно как остававшаяся бодрой скаалка.