Залечь на дно на Солстхейме
Шрифт:
Женщины вновь рассмеялись и вновь пригубили из своих кубков. Кажется, задумка срабатывает: данмерки начинают пьянеть, с каждым глотком их будет всё проще рассмешить и заболтать.
— Ты сегодня в хорошей компании, — заметила Тилису. — Что тебе этот грубиян Адрил Арано, с которым даже и поговорить не о чем. Ещё и зануда.
— Эти редоранские советники все такие, — добавила её дочь, — ещё и на религии помешаны. Знаешь, ещё двести с небольшим лет назад — не слишком и большой срок для нас, данмеров, они свято защищали веру в АЛЬМСИВИ, приходили в бешенство, если хоть намёк на богохульство услышат, — эльфийка сделала ещё несколько глотков вина, уже почти не морщась. — Затем
Они знают о Велуре Улене и его судьбе. Защищают его. Говорят о его намерениях в исключительно добром свете. Начинают поносить Дом Редоран — и будут поносить его ещё больше, только дай им повод. Вывод напрашивался нехитрый: первые подозрения оказывались верны. Только как теперь разговорить их ещё больше до того, как они отключатся или заподозрят неладное и прогонят гостя?
— Никто не любит, когда власть отнимают. У нас, в Скайриме, есть небольшой город недалеко от границы с Сиродилом. Сейчас там правит человек по имени Денгейр Стунский — он уже очень стар, здоровье его подводит, да и с головой не всегда в дружбе. Некоторое время до него на троне сидел его племянник — тоже не самый мудрый был правитель. Денгейр считал, что имперцы отобрали у него трон в пользу племянника, хотя на деле что при нём самом, что после… смены власти решала всё управительница — толковая женщина. Так вот. Когда он вернулся на свой трон — люди Ульфрика Буревестника подсуетились, племянник сбежал из города вместе с управительницей. Не сбежали — их бы точно убили.
Женщины вновь позволили себе усмешки.
— Власть развращает, — вздохнула Мирри. — Скажи, Корир, тебя она тоже развратила?
— Спроси лучше у жителей моего города.
— Нет. Не развратила, — данмерка принялась ласково поглаживать руки норда, кокетливые нотки в её взгляде усилились. — Ты такой сильный. Такой смелый. Как редоранцы и любят.
Лесть, самая дешёвая лесть, какую только можно услышать. Корир не верил ни единому слову эльфийки — но отчего-то хотелось дальше слушать её речи, с каким-то восхищенем смотреть на неё. Хотелось… мужчина прогонял все мысли прочь, ведь все они — лишь действие этого дурманящего, сводящего с ума запаха на опьянённый медовухой разум. Нет, не нужно было идти к данмеркам подвыпившим, нужно было обдумать всё ещё раз.
— Между ними и мной есть одна разница: мне плевать на богов. И плевать на даэдра.
— Но тебе не плевать на силу, — возразила Тилису. — И на деньги. Ты знаешь им цену, как никто другой. Хлаалу ценят это. Если бы они только восстали из пепла и вернули то, что их по праву. Сейчас Морровинд и Империя нужны друг другу, жаль, что это мало кто понимает.
Ещё больше восхвалений в адрес Хлаалу. Неужто опасения подтверждаются? Корир разлил в кубки новые порции, подал женщинам пример, сделав несколько глотков.
— Такие большие игры не для меня.
— Большая игра начинается с малой.
Слова звучали как намёк на что-то. Неужели шпионы Уленов оказались настолько предсказуемыми, что решили сманить незнакомого им человека на свою сторону?
— С меня хватит игр.
— Расскажи, — Мирри сделала ещё несколько глотков. — Как ты оказался здесь, на Солстхейме? Какие дела тебя сюда привели?
Норд не понимал, к чему эльфийка спросила об этом. Да, вопрос был логичен, но не содержится ли в нём подвоха?
— Для
— Позволь мне угадать, — данмерка нежно обхватила его кисти, принялась внимательно их разглядывать и ощупывать. — Ты прячешься от чего-то, вернее, от кого-то? Ваша бретоночка не зря оставила вас двоих здесь, в Вороньей Скале, она хотела, чтобы ты был в безопасности. Ты — не воин, а магией совсем не владеешь, и потому она оставила с тобой своего любимого, чтобы он защищал тебя. Я права?
Даже не получив ответа, Мирри светилась от радости, позволила себе ещё несколько глотков.
— Даже если так — почему это так важно для тебя?
— Неужели ты не догадался?
Эльфийка будто невзначай вспорхнула с места, свесилась ярлу на шею. Её запах пьянил, застилал разум; Корир не знал, зачем он обнимает её в ответ, зачем позволяет ей вплетать пальцы в свои волосы. Он должен оттолкнуть её, обругать и затем спокойно подняться и уйти. Но… не хотелось?
— Адрил Арано не должен ничего узнать, — почти прошептала она.
Прикосновение её губ отключило разум, норд отвечал на поцелуй, прижимал тело данмерки к себе, ощущал его тепло. Как рядом оказалась вторая, мужчина не заметил, всё происходило будто само собой, как в каком-то сне или горячечном бреду. Разум был пуст, мысли уступили место чувствам. Женщины извивались в его руках, стонали в такт движениям, раззадоривали, ярл поддавался им, усиливал напор, не помня себя от удовольствия…
Когда обе, наконец, повалились на кровать без чувств, Корир, наконец, пришёл в себя. Разум снова вернулся в свои права, вместе с ним пришла совесть. Совесть грызла, заставляла ненавидеть себя. Разум велел подниматься, обыскать комнату в поисках доказательств и убираться прочь.
Доказательства не заставили себя долго искать — на письменном столе, среди вороха бумаг, обнаружилось письмо на континент, которое Вендил Северин не успел отправить. Теперь нужно было уходить прочь из этого дома, никому не попадаться на глаза, напиться до беспамятства… Норд бросил взгляд на женщин и презрительно сморщился. Нет. Эльфиек надо отнести в Храм — если они достаточно умны, то они сбегут куда-нибудь в Сиродил и больше никогда не покажутся в Морровинде. Мужчина завернул их тела в простыни, подхватил свёртки на плечи и вышел на улицу.
Хоть сколько-то свежий воздух ударил прямо в мозг, заставлял трезветь, будил совесть ещё сильнее. Совесть продолжала грызть, съедала заживо, ярл ненавидел себя всё сильнее. Поддался, как сопливый мальчишка. Как с цепи сорвался, отодрал женщин, которые ему даже не нравились, как последних шлюх. И ради чего? Неужели эту бумажку нельзя другими путями достать было?
— Эй! Вам, чужакам, мало в родовые гробницы врываться было, так ещё и баб сюда тащишь? Эй, ты вообще слушаешь меня?
Храмовый послушник что-то неистово орал про богохульства и про кару за него, ярл не обращал на них внимания, молча шёл к дверям кельи и сбросил свою ношу на кровать.
— Как проспятся — пусть валят подальше отсюда.
Старейшина Отрелот смиренно кивнул головой.
— Значит, мой… совет помог тебе, — вздохнул эшлендер. — Только вот не думал я, кто окажется шпионами Уленов. Северины столько благ Вороньей Скале принесли, и выглядели такими добродетельными.
Про свой разговор с женщинами Корир не распространялся — не нужно старику об этом знать. Норд лишь бросил мимолётный взгляд на алтари — свечи коптились ещё сильнее, пламя неестесственно колыхалось, отчего изображавшие даэдрических принцесс узоры казались движущимися; казалось, демоницы с наслаждением наблюдали за ним и сейчас смеются, радуются каким-то своим достижениям.