Залив Полумесяца
Шрифт:
Некоторое время они молчали, нисколько не тяготясь воцарившийся тишиной и прислушиваясь к звуку дождя, который уже пошел на убыль. Айнур Султан давно не ощущала такого покоя, который окутал ее сейчас, в теплых и родных объятиях брата, по которому она так соскучилась. И она, поддавшись чувствам, вдруг с тихим смехом обхватила его рукой за шею и с должным целомудрием несколько раз поцеловала его в немного колючую щеку. Шехзаде Орхан, как всегда, снисходительно позволял ей делать с ним все, что ей заблагорассудится.
И в этот момент, когда Айнур Султан еще не успела отстранить свое лицо от лица брата,
– Валиде. Что вас сюда привело?
– Вы не хотите объяснить мне, что я только что видела? – в негодовании процедила Афсун Султан, и ее грудь тяжело вздымалась от сбившегося из-за овладевшего ею гнева дыхания.
– Не вижу в этом необходимости, – отрезал шехзаде Орхан. – Как и в том, что вы явились сюда. Я вскоре намеревался прийти к вам с братом и должным образом поприветствовать.
– Неужели? – надменно отозвалась его мать, пронзая сына такими же серыми, как у него, глазами. – А я уж подумала, что ты даже не снизойдешь до нас. Конечно. Кто мы с Ибрагимом такие, чтобы ты первым делом шел к нам, вернувшись из похода, что длился полтора года? Всего лишь твои мать и брат, которые не идут ни в какое сравнение с… – она осеклась, холодно посмотрев на смущенную Айнур Султан. – Даже и не знаю, кем вы теперь друг другу приходитесь после того, что здесь я увидела.
Айнур Султан достаточно хорошо знала своего брата, чтобы предугадать, какую реакцию в нем вызовут подобные обвинения не столько в его, сколько в ее адрес. Она подоспела вовремя и предостерегающе положила свою хрупкую ладонь на его плечо как раз в тот момент, когда он яростно шагнул навстречу матери, готовый взорваться.
– Орхан, не нужно, – тихо воскликнула она и с облегчением ощутила, как его плечо под ее пальцами медленно расслабилось.
Афсун Султан с трудом проглотила оскорбление, которое почувствовала, наблюдая за этим. Ее собственный сын готов был наброситься на нее в ярости за один только холодный взгляд в адрес его сестры, которая, всего лишь накрыв ладонью его плечо, в один миг остудила его пыл и, подумать только, вступилась за нее, несмотря ни на что.
– Если вы хотите обсудить что-то со мной, сделаем это в ваших покоях, матушка, – твердо произнес шехзаде Орхан и, показательно взяв со своего плеча белую тонкую ладонь сестры, поцеловал ее, а после решительно направился в покои, покинув террасу и обойдя застывшую в дверях мать.
Афсун Султан в ледяном негодовании и с затаенной ревностью пронзила взглядом напряженно наблюдающую за ней Айнур Султан и, резко подхватив в руки длинный подол своего бордового платья, гордо ушла.
Она шла по коридору вслед хранящему молчание сыну, пребывая в непонятном состоянии из смешанных негодования, досады и огорчения. Едва они вошли в ее покои, как шехзаде Ибрагим радостно расцвел и бросился
– Ты вернулся!
Это привело султаншу в секундное замешательство, и она на миг забыла, наблюдая за своими обнимающимися сыновьями, что была намерена делать и говорить. Но сразу же опомнилась и холодно произнесла:
– Ибрагим, иди в свою комнату. Мне нужно поговорить с Орханом наедине.
Мальчик, который до этого счастливо улыбался, заглядывая старшему брату, что трепал его по волосам, в глаза, в недоумении поглядел на мать.
– Но валиде…
– Немедленно.
Понурившись, шехзаде Ибрагим грустно посмотрел на своего брата, но тот ободряюще ему подмигнул и, неуверенно приподняв уголки губ, он ушел. Шехзаде Орхан, не глядя на мать, прошел к тахте и сел на нее, только после этого обратив к ней хмурое лицо.
– Итак?
Афсун Султан сардонически улыбнулась – она не верила, что оказалась в таком положении. Неужели она была пустым местом не только для повелителя, отца своих детей, но и для собственного сына? Сына, которого она в муках родила, которого с любовью и заботой растила, лелея надежду, что он станет ее надежной опорой, ее главной надеждой на лучшее будущее. Но вместо этого ее шехзаде по непонятной причине слушал лишь свою единокровную сестру, с которой она застала его в недвусмысленной ситуации, уж больно похожей на ласки влюбленных. И что ей в подобном положении нужно было делать?
– Я уже даже не стану укорять тебя в безжалостности по отношению ко мне, твоей матери, что тебя родила и вырастила, – горько заговорила она, с болью смотря на сына, что глядел на нее в ответ, словно чужой. – И не стану вопрошать, чем же я заслужила такое отношение к себе. Довольно с меня подобных унижений. Раз в твоем сердце нет любви и уважения ко мне, что же, пусть так. Я и это переживу, как пережила многое другое. Я хочу лишь знать, как долго ты намерен все глубже уходить во тьму порочности? Когда ты остановишься, Орхан?
Шехзаде раздраженно выдохнул и провел рукой по волосам.
– Я еще могу понять твою непокорность, принять и простить твой буйный нрав, но… Как я должна понимать то, что я видела? Пойми, будь это повелитель, если бы это он застал вас в такой ситуации, то…
– То что? – резко переспросил сын, наградив ее тлеющим от гнева взглядом. – Он бы казнил за объятия? – с вызовом восклицал он. – Или, может, посадил бы в темницу? Быть может, и вовсе мне не позволено касаться собственной сестры, лишь бы кто-то не усмотрел в этих прикосновениях что-то порочное?
– То, что я видела, мало походило на отношения брата и сестры, и ты сам это понимаешь! – вне себя от гнева вскричала Афсун Султан. Она была больше не в силах держать себя в руках. Только не сейчас. – Как ты вообще осмеливаешься после этого не только смотреть мне в глаза, но и оправдывать себя?! До чего же ты дошел, Орхан, раз я вынуждена говорить с тобой о таких вещах? Чего мне еще ждать от тебя?!
– В этом вся суть проблемы, валиде, – с ледяным холодом процедил шехзаде Орхан, невозмутимо снесший ее взрыв негодования. – Вы постоянно чего-то от меня ждете. И требуете, требуете, требуете, чтобы я оправдывал ваши ожидания! Но этого не будет. И вам давно пора с этим смириться.