Залив Полумесяца

Фаблер Лана

Айнур Султан показательно сделала шаг в сторону словно бы в намерении уйти, как ее предсказуемо остановил голос брата.

– Ты можешь приходить, когда пожелаешь, Айнур, и ты это знаешь. Идем.

Подавив улыбку, коснувшуюся ее губ, султанша вошла следом за шехзаде Орханом в его утопающие в полутьме покои с затаенным мрачным удовлетворением и тут же устыдилась этого чувства, которое, однако, подавить в себе была не в силах. Закутанная в одну лишь простыню наложница, которая, увидев ее, вошедшую в покои, испуганно поднялась с ложа, была чем-то неуловимо на нее похожа.

Невысокая, худенькая, с длинными светло-русыми волосами и ангельским личиком. Распрямившись из поклона, она вопросительно посмотрела на шехзаде, но он, не обращая на нее внимания, повернулся к сестре.

– Айнур, иди на балкон, – мягко велел он. – Я сейчас.

Проходя мимо, Айнур Султан кольнула холодным взглядом смущенную фаворитку брата и степенно вышла на террасу, с которой ей было прекрасно слышно все то, что происходило в покоях. Положив руки на холодные мраморные перила, она поежилась от октябрьского холода и, выдохнув в воздух облачко пара, глянула на далекие звезды, мерцающие на черном небе. И вся обратилась в слух.

– Шехзаде, мне лучше уйти? – раздался тихий голос рабыни.

– Сомневаюсь, что при моей сестре будет уместно продолжать, – с иронией заметил он, и девушка игриво хихикнула.

Полнясь жарким и словно жалящим изнутри чувством, Айнур Султан против воли обернулась через плечо и увидела, как брат, одной рукой обхватив лицо своей фаворитки, коротко поцеловал ее в губы и, насмешливо щелкнув по носу, направился к ложу, с изножья которого снял свою рубашку. Султанша поспешно отвернулась и сглотнула, потому что Орхан, небрежно надевая рубашку, едва не поймал ее за подглядыванием. Она так и стояла с минуту, дрожа от холода в своем тонком шелковом лазурно-синем платье и заставляя себя смотреть лишь вперед – на темный в ночи залив, серебрящийся в свете луны.

И вот Айнур Султан услышала, как у нее за спиной закрылись двери на террасу – видимо, чтобы дать наложнице возможность спокойно одеться и уйти. А после раздались приближающиеся шаги, затихшие совсем рядом с нею. И вдруг на ее плечи мягко легло шерстяное одеяло, которое окутало ее всю до самых ног подобно теплому кокону. Улыбнувшись, она позволила брату обнять себя сзади и прислонилась спиной к его груди, а шехзаде Орхан, одной рукой обхватывая сестру за плечи, поцеловал ее в волосы.

– Тебе захотелось увидеть меня в такой час, сестрица?

– Прости, что помешала, – наслаждаясь теплом его объятий после холодного ветра, отозвалась Айнур Султан. – Бывает, я не думаю, правильно поступаю или нет. Чувствую, что хочу этого, и делаю.

Шехзаде Орхан тихо рассмеялся ей в ухо и, отстранившись, встал рядом.

– И все же? – с нажимом спросил он.

Султанша чуть улыбнулась – брат слишком хорошо ее знал.

– Всем стало известно о вашей с Османом драке. Идрис-ага прознал от охранников. Конечно, все тут же переполошились, и я решила прийти к тебе и узнать, что случилось.

– В этом дворце хоть что-то можно сохранить в тайне? – усмехнулся шехзаде, качнув темноволосой головой.

– Ты же знаешь, что нет, – хмыкнула Айнур Султан и, заметив, что брат стоит на холоде в одной тонкой рубашке,

чуть встревожилась. – Орхан, ты замерзнешь. Я могу поделиться, – она лукаво улыбнулась и вместе с одеялом чуть выдвинула руку в сторону от тела, как бы приглашая, но брат лишь насмешливо улыбнулся и, подойдя, посильнее ее закутал, как ребенка.

– Лучше идем в покои. Эзги уже ушла.

– Эзги? – переспросила Айнур Султан, вплывая в опочивальню в одеяле, как в мантии – длинном широкополом одеянии европейских мужчин. – Значит, так ее зовут?

Она присела на ложе прямо так, завернутая в одеяло, стянула его с плеч до талии и стала наблюдать за тем, как брат подходит к столику и наливает себе в кубок вина. Кубков рядом с кувшином было два, и султанша раздраженно отвела взгляд от второго, оставшегося на столике, из которого, вероятно, и пила эта Эзги.

– Да, так, – невозмутимо подтвердил шехзаде Орхан и, направляясь с кубком в руке к ложу, ухмыльнулся. – О ней хочешь поговорить?

– Она тебе нравится, – не спрашивая, а утверждая, воскликнула Айнур Султан и, поймав на себе чуть удивленный взгляд севшего рядом брата, который не стал это отрицать, а отпил из кубка вина, порывисто протянула к нему руку, решив отвлечь и себя, и его. – Я хочу попробовать.

– Нет уж, родная, – хохотнул тот, отодвинув от нее кубок с вином. – Твоя валиде и так считает, что я дурно на тебя влияю. Хочешь оправдать ее опасения?

Капризно нахмурившись, султанша улучила момент, когда брат этого не ожидал, и, подавшись к нему, почти что выхватила кубок из его руки, но тот со смехом вытянул руку в сторону, чуть расплескав вино, и они, смеясь, повалились спинами на ложе, будто в объятиях. Айнур Султан это нисколько не смутило – они часто обнимались, поэтому она, отсмеявшись, расслабленно выдохнула и, чуть перекатившись, легла поудобнее, смотря в потолок. Шехзаде Орхан лежал совсем рядом с нею, вытянув руку в сторону и подложив ее сестре под голову. Некоторое время они молчали, каждый думая о своем.

– Орхан? – нарушил тишину тихий голос Айнур Султан.

– М?

– Ты сказал, что меня скоро выдадут замуж, – она говорила не печально, а скорее растерянно и задумчиво. – Выходит, вскоре я буду вот так лежать со своим мужем. И мне странно думать об этом… Он будет ждать от меня исполнения долга жены, но я ведь ничего об этом не знаю.

– На то он и муж, чтобы научить тебя, – ответил шехзаде Орхан, но тон его из ласкового стал чуть напряженным, выдавая то, что ему не очень нравится эта тема. – Если он будет терпелив и ласков… ты даже не будешь считать это исполнением долга.

– А чем я буду это считать? – совсем как ребенок спросила султанша.

– Удовольствием, как и он.

– А если он не будет терпелив и ласков? – привстав на локте, Айнур Султан заглянула в лицо брата.

Его серые глаза вдруг потемнели и словно забурлили, как всегда, когда он злился. С тяжелым чувством во взгляде он оглядел ее лицо, нависшее над ним, нежно заправил сестре за ухо серебряный локон и процедил сквозь зубы:

– Тогда я собственными руками убью его и преподнесу тебе его голову.