Заложники Света
Шрифт:
Голоса зазвучали громче, настойчивее. Второй укол пришелся на солнечное сплетение. Арэлл опустила взгляд и увидела, как по хитону расползается мокрое красное пятно.
Между колоннами появились просветы. Сочными зелеными пятнами виднелись кроны деревьев, изогнутые линии рек, россыпь озер. Перевернутый купол моря, обрызганный золотом солнечных бликов.
– Раньше мой мир был прекрасен! Безграничен! Реки, долины, моря, ветер… сила. Я был почти всесилен. Меня любили. Мне поклонялись! Теперь я попрошайка, вымаливающий крохи со стола
Арэлл вскрикнула, когда меч вонзился в ее грудь на уровне сердца. Не от боли – от горячей волны, взорвавшейся в теле, от ветра ударившего в лицо. Белый свет опускался на нее, дымка тонких лучей дрожала над лицом, касалась рук, плеч, пораненного лба. Втекала вместе с дыханием и стуком сердца. И когда заполнила целиком, она вспомнила.
Себя. Какой была раньше.
– Странный у тебя мир…
– Я и сам странный. – Эласеор улыбался, чуть приподняв темно-золотые брови. У него было веселое лицо с ямочкой на подбородке, яркие, всегда готовые к улыбке губы. На щеках вечный юношеский румянец, а в глазах тысячелетняя мудрость и печаль.
– Я знаю, Элас, почему твой мир красный, – произнесла Архэл тихо, подходя к брату. – Это кровь. Боль. Ты тоже чувствуешь ее… Напоминание о боли. Всем, кто приходит сюда. И тебе самому.
Эласеор молча наклонился, взял тетраморф [29] Архэл, положил себе на колени и стал рассматривать сложный узор. Потом поднялся и так же безмолвно повесил щит, способный отражать магические атаки одновременно в четырех измерениях, на ее руку. Отошел в сторону, окинул гостью оценивающим взглядом художника.
– Я права? – спросила боевой ангел, глядя на него строго и требовательно.
– Ты права… – прозвучало в ответ.
Когда она ушла, Эласеор подошел к окну и пристально посмотрел на алую равнину. Сдвинул брови, вытянул вперед руку. Повинуясь его воле, земля на западе стала плавиться. Взмыли вверх белые башни. На фоне голубого неба задрожала, искрясь, арка ажурного моста, красные травы превратились в лазурные волны моря. Несколько мгновений ангел смотрел на свое творение, потом вздохнул, и все исчезло. Мир снова стал красным.
…Архэл вернулась в свой дом, в свой мир. Здесь не было ни величественной роскоши белых дворцов архитектора-Эрнолтинаора, ни алой символической бесконечности степей Эласа.
Она не любила постоянства. Ее дом – дворец без крыши – стоял в окружении буйной зелени и цветов. Потолком здесь служило небо. Звездное ночью, солнечное, прозрачное, густо-синее днем. Дождевые тучи всегда проплывали мимо, повинуясь желанию хозяйки, и только теплый ветер залетал внутрь. Шелковые блестящие драпировки, мраморные статуи, ковры и простые скамьи, хрустальная посуда и оружие – все это лежало, висело, стояло, где придется.
Архэл подбежала к высокой арке, и тут же с темно-зеленого куста сорвалось в воздух облако сиреневых цветов, или бабочек, а может быть птиц.
И снова на нее накатила неожиданная безудержная безграничная радость, восторг, счастье. Они кипели в сердце, переливаясь через край, и захлестывали все вокруг. Свет, пение без слов, ветер, волны океана, несущиеся навстречу небу. Кто сказал, будто мир создан из мутного, бесформенного Хаоса? Архэл чувствовала, что его лепили из бесконечного потока счастья. Лили струйкой расплавленного золота в синюю небесную чашу. Она сама – пылинка, взлетевшая с этого сверкающего чуда, – хранит в себе воспоминание о самом первом солнечном луче, самом первом ветре…
Ангел взлетала все выше, подхваченная вихрем, в котором кружились бабочки и солнечные блики. Каждое мгновение ее жизни было счастьем… Должно быть счастьем… Но она не могла раствориться в нем до конца.
Снова из другой реальности пришло ощущение чужой беды. Архэл как будто резануло острым холодом, светлый радостный мир раскололся, впуская черное облако. Боль, отчаяние, пустота… Многократно повторяющееся эхо беспомощности, ненависти, ужаса. Сквозь гармоничное безмолвие к ней продирался отчаянный зов: «Помоги! Услышь! Откликнись!» Она не знала, кто зовет, но видела изломанную фигуру на самом дне глубокой пропасти, а за ее спиной растекалась волна отчаяния и смерти… Чувства, непереносимые для ангела. «Из глубин… взываю… к тебе…» – прошептала Архэл, падая вниз, в темноту и пустоту…
Она лежала в траве. В мягкой густой траве, пахнущей свежо и остро. Солнце ласково касалось лица, ветерок тихонько трогал крылья, словно просил взлететь снова. Архэл села, захватила полные пригоршни душистого луга, прижалась к нему лицом. Но это не помогло. Она снова выпала из своего безмятежного уютного мира. Ангел перестала чувствовать его настоящим. Реальность была другой. Темной с красными полосами. И черной фигурой, которая тянула к ней руку со скрюченными болью пальцами и просила о помощи. А в ушах стоял тяжелый грохот и гул…
Архэл снова легла на землю. Травинки посыпались из ее ладоней. «Они не понимают и не чувствуют того, что чувствую я. Даже Эласеор, наверное, не понимает. Он не проникает в это страдание до конца… Мои сильные братья и мудрые сестры… Их миры слишком далеки, закрыты, их свет настолько силен, что рассеивает любую тень. Разве я смогу описать им мои видения, разве я сумею объяснить, что такое человеческая боль!?»
Ангел вскочила, сильным взмахом расправила крылья и полетела вперед и вверх, сквозь ясную безоблачность своей зеленой долины…